______________

*** См. В. Г. Лидин. Люди и встречи, М., 1961, стр. 156.

Умерла Вера Николаевна Фигнер в возрасте 90 лет 15 июня 1942 года в Москве.

Три поколения революционеров в России, сменявшие друг друга, сильно отличались. Но в одном и главном они неразделимы: они делали одно великое дело, сражались против России старой, реакционной, отсталой, за Россию обновленную, за свой народ, его будущее. Вера Николаевна Фигнер - крупная представительница одного из революционных поколений. Ее борьба, ее слово будут всегда занимать почетное место в истории русского революционного движения.

**

*

Настоящее издание воспоминаний В. Н. Фигнер ограничивается двумя наиболее интересными и ценными в историческом плане книгами "Запечатленного труда". Переиздание осуществлено с последнего прижизненного издания Избранных произведений Веры Фигнер в 3 томах (Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, Москва, 1933).

При воспроизведении воспоминаний Фигнер сохранены все стилистические особенности авторского текста, орфография же и синтаксис приведены в соответствие с современными правилами.

Данное издание пополнено новыми иллюстрациями, прокомментировано и снабжено широко аннотированным указателем имен. Комментарии расположены в конце каждого тома, указатель к обоим томам помещен в конце второй книги.

Подстрочные примечания принадлежат самой Фигнер, текст от издательства, уточняющий выходные данные упоминаемых работ, набран курсивом. Документальные приложения, опубликованные в 1933 году, использованы и в настоящем издании.

Э. Павлюченко. {39}

ПРЕДИСЛОВИЕ

К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

"ЗАПЕЧАТЛЕННОГО ТРУДА"

(1921-1922 годы)

В безрадостные дни бездействия меня утешала мысль, что есть общественное дело для меня - издание книги, которая запечатлела бы опыт той полосы революционного движения, в которой я принимала личное участие.

Теперь, после многих неудач и отсрочек, первая часть этой книги выходит наконец в свет.

Сердцевину ее составляет период 1876-1883 годов, когда последовательно и в преемственной связи действовали две организации: тайное общество "Земля и воля" и партия "Народная воля", представляющие после опыта "хождения в народ" дальнейшие стадии эволюции нашего революционного движения.

Перебирая имена землевольцев и народовольцев, находящихся в живых, я не встречаю никого, кто прошел бы чрез весь этот период: каждому недостает того или другого звена или некоторых годов которого-нибудь из них. В этом отношении мое положение исключительное: в 1876 году я участвовала в выработке программы "народников", которая легла в основу деятельности революционных сил, объединившихся в тайное общество "Земля и воля". С другой стороны, я была последним членом Исполнительного комитета "Народной воли", арестованным в 1883 году, когда из инициаторов и основоположников этой партии, входивших в Комитет, на свободе в России не оставалось уж никого.

Кому же, как не мне, худо ли, хорошо ли проследить в рамках личного участия и переживания путь, которым шли мои товарищи, отдавшие революционному движению свою жизнь? {40}

Едва я вышла из Шлиссельбургской крепости, как друзья и знакомые, в особенности основатель журнала "Былое" 1 В. Л. Бурцев, стали настаивать, чтобы я писала. Но я не была в состоянии заняться этим в то время.

Выход на свободу после 22 лет заточения был великим переломом в жизни: потрясение охватывало и физическую, и духовную сторону организма. Нервы, привыкшие к тишине, одиночеству и однообразию обстановки, не могли справиться с наплывом новых впечатлений. Не говоря о явлениях и встречах более или менее ярких и внезапных, даже самые обыденные, нормально ускользающие от внимания людей свободных вызывали у меня реакцию до болезненности сильную: они раздражали и мучили меня.

Приходилось перевоспитывать себя и медленно приспособляться к обстановке и условиям, которые за двадцатилетие стали непривычными и по своей непривычности тревожными; а в области духовной мучительно стоять перед категорическими и от шумихи жизни совершенно оголенными вопросами: как жить? чем жить? зачем жить?

Не буду останавливаться на этой послетюремной психологии. Во второй части книги, в главе "С горстью золота" 2, о моем тогдашнем настроении сказано достаточно.

Не обращать взор назад - смотреть надо было в настоящее и в нем искать свое место в жизни. И я смотрела, искала. Одна из попыток войти в жизнь, приладиться к ней описана в той же главе второй части; о двух других, быть может, напишу потом **.

______________

** Они описаны в III томе этого издания ("После Шлиссельбурга") 3.

Попытки кончились неудачей. В 1913 году я осталась перед пустотой: не было у меня ни работы революционной, ни деятельности общеполезной - ничего.

Тогда я обратилась к работе, о которой напоминали друзья и давно думала я сама. Я начала писать.

В то время я жила за границей, и условия для работы сложились самые благоприятные: уют уединенного {41} жилища на полугоре у Женевского озера; неподвижная красота вековечных гор, темнеющих на горизонте; изменчивая роскошь вечерних красок надозерного неба; одиночество и тишина, рождающие духовную сосредоточенность, в которой легко прислушаться к голосам прошлого.