Шрифт:
и пыль.
Вдруг в отдаленьи
тёмное пятно,
и движется,
и оставляет след
правдоподобное,
как задушевный
кошмар больного.
Он узкоплеч, сутул
и не найти кольца,
которое не потеряют пальцы,
кольцо ребёнка будет велико.
Шуршанье крыл
в разрыве облаков.
VI. Король рыболов
Иллюминаторы погасли,
и заливает тьма
очи судёнышка,
и скрепы вскрикивают,
отводя объятие забвения —
ведь и письмо сминая,
забываешь почерк.
Объятия – разлезшийся шезлонг
гамак, который кое-как подвешен,
провал без дна,
заведомо так цепок!
Идти просёлком в памяти держа, то, как она,
которой торопиться нет резона, из-под болтов обшивки
сочится и повисает каплями, – свинец,
расплавленный, в пожаре, утекает с крыши,
известно.
Нет оперению опоры, и винты
буровят понапрасну,
видимый измученным глазам,
рой серебристых точек, он
разрывает лёгкие, слезам,
пролиться не давая, прочерк
поставив возле строчки
с фамилиею, в графке attendant.
Оставив курс, не по приборам
идя, не полагаясь на штурвал,
обняв его, как обнимают ясный вечер,
вдыхая воздух у раскрытого окна.
Наутро
на мостике
обломанным стеклом,
быть может – от разбитого компаса
воспользоваться, расчищая лаз
вокруг окошка круглого
в кольцеобразной раме, —
сейчас
кого наружу вырвет,
кого-то вознесёт под потолок,
но как иначе
узнать —
пришло ли судно в порт.
VII.
Над головой на мостике безостановочно – шаги, шаги, шаги
Не оборачиваясь, называть приметы, – каких не можешь знать, не заглянув в лицо – здесь нет предвиденья – Медузою залюбоваться, будто рассветною румяной прелестью насупротив в окне
А где-то створы французского окна рассохлись, им не сдержать тех, кто по обе стороны колотится, чтоб выйти и войти, а до рассвета сотни лет пути, – сквозь сон идти на голос, – и телефоны враз сошли с ума, зашедшись за спиною беглеца
В сюртук завёрнутые карты и дневник, – откинутая крышка рундука, – бессилие молчать, признание, потушенная лампа, запястья занемевшие, – недогов'oренность – уловка хитреца
Однако вовсе непонятный почерк, ни слова не сложить из этих букв, – и сами знаки человеческим устам наносят раны, – кровь и небеса, спиртное – vocatus et spiritum – в ладонь раскрытую, пробитую насквозь – какой любовный пыл оставит подобные следы? – в том и любовь, что нестерпима вязь соприкасаний между
Колесо ночи хватай за обод, – зачем оно вращается скорей? – так обмануться
VIII.
Свети, свети, удильщик, фонариком своим, —
На бок кораблик ляжет, и мрак пребудет с ним.
Вдали известного небосвода скорлупка сокрушена, —
Почтовая ветхая сумка до веку скитаться обречена.
Нудит сбыть её с рук команда, незадачливый капитан
На полуют выходит от страха беспечен, что пьян.
Молвь, рассыпанную в бумагу, отправителям не вернут, —
Вечной стоянки вешка скривляет любой маршрут.
Пересекая остывший, бедный, последний подзвёздный след,
Замрёт ли бумажное сердце, и дрогнет ли что в ответ —
Призрак, – до света заморозит милое окно, —
едва из нощи глянет, —
IX.
А я не жду, моя Венера, когда сойдёшь, когда взойдёшь
по сводавсхолмию с изнанки, хрустальным выгнутым мостом,
под стукотки бисквитных крошек снаружи, куда не достигает свет
светилен из-под колпаков, надетых на земную твердь,