– Чего так долго? – рявкает Яр, давя своей братской заботой. – Несварение?

– Придурок, – окатывает его таким взглядом, что ещё чуть-чуть, и он начнёт дымиться. – Парней из команды встретила. После завтра соревнования, договорились завтра провести тренировку.

– Что за соревнования? – сгораю от любопытства.

– Да так, – отмахивается она. – Аэробика.

Замечаю, как Яр ухмыляется, и понимаю. Нихрена это не аэробика. Для экстрима на байдарках и мотоцикле рановато, для покорения горных вершин требуется больше времени, чем один день. Из того, что поведал мне Яр, остаются парашюты и Айкидо. Ни то, ни другое я не пропущу.

– Нет. Ты посмотри, какую кабаниху поставили ей в пару, – восклицаю, сидя на скамейке в огромном зале. Середина разделена на сектора синими матами, и на каждом люди в белых кимоно швыряют в кувырке друг друга. – Она выше её на голову и здоровая, как мамонт.

– Не дрейфь. Алька с лёгкостью справится с тобой, не то, что с этой несчастной.

Аля справляется. Сначала с ней, перевернув в броске через себя и заломив руку, потом завалив шустрого мужика, постоянно подпрыгивающего и хамски улыбающегося, затем пободалась с серьёзной женщиной, которая не знает, как улыбаться, отправив её за черту после нескольких минут прощупывания друг друга.

Пустующих матов оставалось всё больше, пока на центральном не сошлись два претендента на первое место. Альке в пару достался молодой, крепкий парень, хрустящий позвонками при наклоне в стороны головой. А дальше Яру приходиться меня держать.

Им подают палки, размером с черенок от лопаты, они сходятся на середине, кланяются друг другу, он что-то тихо ей говорит, она отвечает одними губами.

– Не дёргайся, – вцепляется в меня Яр. – У них запрещено наносить настоящие удары. Только касание.

Они кружат, как коршуны, нанося редкие очереди ударов, останавливаются в нескольких сантиметрах от тела, издавая резкий клич на выдохе, судья кружит вокруг, засчитывая очки, зрители замерли в ожидании победителя.

– Блядь! – методичную тишину прорезает Алькин крик. – Козёл!

По её лбу течёт кровь, огибает бровь, ползёт по щеке, судья что-то кричит, болельщики запирают дыхание, Я рвусь начистить рыло мудаку, а у Али будто щёлкает тумблер. Она рычит, и в глазах прыгают черти. Наносит удар, второй, охаживает урода по спине, искромётно проходит по ногам, тычет на подлёте в плечо, замахивается, приближаясь к лицу, и останавливает снаряд в сантиметре от виска, издав свистящий крик. Благодарит проигравшего, судью, отвешивает поклон нам и уходит в сторону раздевалок.

– Куда? Она же победила? – возмущаюсь её уходом.

– У неё дисквалификация, как и у этого упыря, – цедит Яр, убивая взглядом поверженного козла. – Пойдём, заберём нашу злючку.

Из раздевалки Аля вылетает пулей, натягивая на ходу куртку, бубня и выплёвывая грязные словечки. Такой нежный, пухлый ротик, а такую грязь изливает. Придётся отучать от насилия барабанных перепонок. Член мне в помощь.

– Не злись, сестрёнка, – хватает её Яр и проходит пальцами по пластырю на лбу, проверяя качество наклейки. – Ты лучшая. Все это знают.

– Сука! Подлая тварь! Из-за него я просрала хакама*. Мне оставалось получить победу в двух соревнованиях и сдать экзамен на мастера, а теперь придётся полгода ждать. Чёрт! Не нужно было останавливаться. Надо было подрихтовать ему его слащавую рожу!

От неё расходятся сильные волны негатива, прёт злость, содрогая воздух, а в глазах Яра плещется вопрос. Убедился? Потянешь размер её амбиций? Хотелось ли мне когда-нибудь иметь девушку, превалирующую меня по силе? Конечно, физически сильнее я, но с её мастерством… Как она укатала этого урода. И это меня не пугает. Я всё равно её хочу. Просто нужно спрятать все черенки от лопаты.

* Хакама – традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку, шаровары или подрясник, первоначально носимые мужчинами. Изначально под словом «хакама» подразумевался кусок материи, обёртываемый вокруг бёдер. Хакама у мужчин крепятся на бёдрах, у женщин – на талии.

Алёна

Меня распирает от злости, трясёт от бешенства, колбасит от безысходности. Марат, тварь! Всё никак не успокоится! С шестнадцати лет не даёт прохода! Поначалу задирал, дёргал, обсмеивал, говорил, что тупым и мелким девчонкам в айкидо не место. Таким, как я нужно в парандже у плиты стоять, или ублажать в постели мужика.

Через два года ему новая вожжа под хвост попала. Мальчик вырос и решил приударить. На мой ответ, что не готова стоять в парандже у плиты, этот урод рассмеялся и на всеуслышание заявил, что в парандже ходят приличные девушки, а моя участь ублажать, расставлять ноги и заглатывать поглубже. Победила его тогда на одной злости. Еле растащили.

Следующий год мы бросались друг на друга, как кошка с собакой, переводя тренировочные бои в кровавые разборки. Стыдно, но я пару раз становилась обычной бабой, пускающей в ход ногти. Знаю, не спортивно, не профессионально, глупо, но так хотелось оставить на наглой роже свои следы.