И если бы накачка энергией Хаоса продолжилась, то он не только постоянно становился бы сильнее, но и его психика в конце концов не выдержала бы и рухнула. Он уже начинал чувствовать это. Каждый раз отбрасывая себя назад от края пропасти, Лаз ощущал, что “безопасная площадка” становится всё уже и уже. В какой-то момент даже его любовь к жене и нерождённому ребёнку не сработала бы, просто потому что не осталось бы никакой любви. К счастью оказалось, что душа имеет свои пределы по объёму, о чём, вероятно, не знали даже в культе. Сто тысяч лет для обычного человека, около двенадцати тысяч лет для высшего и в лучшем случае около двух тысяч лет для Мастера. Даже если для последних теоретически дожить до такого возраста было реально, первый Мастер появился в Сфарре хорошо если одну тысячу лет назад, а скорее всего куда позже. Достижению предела просто ещё не было прецедентов.

Лаз, естественно, нисколько не сокрушался по поводу того, что больше не сможет стать сильнее. Во-первых, статысячелетнего запаса энергии было достаточно для чего угодно в этом мире, а во-вторых, становиться сильнее ему по-прежнему ничего не мешало. Сила мага состояла далеко не только из объёма его энергии, не менее, а может и более важную роль играли мастерство и опыт. С опытом в пустоте, конечно, всё тоже было не слишком радужно, но вот отрабатывать технику и совершенствовать навыки Лазу ничего не мешало.

А ещё в полном одиночестве очень хорошо думалось. И за долгие годы Лаз думал о многом. О себе и Айне, о культе и войне, о самой магии и о том, почему именно он стал мишенью культов аж в двух мирах… Не всегда эти мысли были лёгкими, не единожды ему пришлось переступать через свои же убеждения и взгляды. Но в итоге, как ему хотелось верить, Лаз смог измениться. Не стать лучше, с этим у того, кто носил титул Мастера Хаоса, определённо были большие проблемы, но по крайней мере переосмыслить самого себя.

Первым существенным изменением стало признание своего возраста. С момента его настоящего рождения на Земле, если не считать время путешествия в межпространстве, прошло уже около семидесяти лет. Раньше, хотя его внешность зависела лишь от его воли, Лаз словно игнорировал свою земную жизнь, сохраняя внешность двадцатипяти-двадцатисемилетнего молодого человека. Причин тому было немало. Отсутствие каких-либо серьёзных связей с Землёй, из-за чего со временем тот мир начал казаться давним сном; важность второго рождения, приведшего к подавляющему большинству весомых событий в его жизни; да даже Айна, с которой, если считать земной возраст, у них была разница в тридцать четыре года. Но, как ни крути, Земля была его родиной. Его менталитет, понимание плохого и хорошего, первые друзья и первая любовь — всё было там. Да, новая жизнь дала ему и новую любовь, и новых друзей, и над менталитетом поиздевалась знатно, но, оглядываясь назад сейчас, Лаз то и дело ловил себя на том, что во многом он так и не принял Люпс. О чём говорить, если он до сих пор использовал метрическую систему счисления и продолжал удивляться особенностям монархического строя Сфарры. Так что игнорировать тридцать прожитых на Земле лет он никак не мог. Поэтому своё тело он переделал. Не превратил себя в семидесятилетнего старика, конечно, но и молодиться уже не считал нужным.

Второе важное изменение было не столько осознанным выбором, сколько плавным переходом. И к нему, как ни странно, оказалось причастно то самое намерение, что изначально сводило Лаза с ума. После того, как энергия Хаоса перестала поглощаться его душой и воздействие намерения гнева стало не таким подавляющим, Лаз обрёл силы с ним полноценно бороться. Не просто из последних сил выдерживать удары, но и отвечать. Поначалу это было очень сложно, его собственное родство с намерением никак не играло Лазу на руку, но со временем ему удалось обернуть ситуацию в противоположную сторону. Те призывы, что должны были превратить его в жаждущего лишь крови и насилия психа, стали чем-то вроде точильных камней, постепенно оттачивавших его самоконтроль.

Лаз не мог избавиться от едва ли не основополагающей черты своего характера полностью, как бы этого ни хотел. Жажда крови, жажда силы, жажда власти, жажда боя — всё это осталось с ним, более того, под влиянием намерения гнева эти эмоции стали даже сильнее, чем сразу после слияния с Хаосом. Но вот его умение управлять этими позывами претерпело качественное изменение. Вспышки гнева, бессмысленные проявления агрессии, просачивающаяся иногда бесконтрольно аура ужаса и ярости, заставлявшая его голос пробирать собеседника до костей — всё это осталось в прошлом. Можно сказать, что одиннадцать лет заключения позволили ему повзрослеть не только внешне, но и ментально.

Последнее же переосмысление пришло вслед за первыми двумя. В бой с культом Лаз бросался с мыслью о том, что ему больше незачем оставаться в живых. И в первую очередь потому, что не считал, что Айне и их дочке стоит узнавать его после слияния с Хаосом. Однако потом он прошёл через, по сути, сражение с собственными демонами и вышел победителем, что дало ему уверенность в собственной способности контролировать выросшую тьму в своей душе даже. А также признал себя, по сути, если не старым или пожилым, то по крайней мере зрелым человеком, вместе с чем как-то сам собой начал пропадать и донимавший его все последние тридцать лет максимализм. А это в конце концов позволило ему осознать простую, на первый взгляд, истину.

Он не справится со всем один. Это и правда было довольно просто. Но сколько было людей, которые, игнорируя столь простую вещь, сгорали на своих работах до пепла. А ведь работа у Мастера Хаоса была, пожалуй, одной из самых сложных в мире. Нет, Лаз не собирался перекладывать свою ответственность на других и тем более не собирался запираться в высокой башне, лишь раздавая приказы с балкона. Но он больше не собирался взваливать на свои плечи все беды мира. Раньше, хотя он и пользовался помощью Фауста, Ашадина, тех же Шарталов — он всё равно тщательно всё перепроверял за ними, потому что иначе не мог успокоиться. В какой-то момент он перестал доверять людям, не мог поверить в них без гарантий и залогов и, если начистоту, момент этот наступил задолго до того, как он был перерождён. И, как бы это ни было печально, такая его философия распространилась в том числе и на Айну, и на их ещё не рождённую дочку. Он заранее, заочно за них решил, что для них будет лучше, потому что не мог полностью довериться. Если задуматься, это и правда было очень печально. Как и то, что для осознания столь простых истин Лазу потребовалось долгих одиннадцать лет в пустоте, тьме и тишине.