— Не трать впустую свою магию, — предупредила она его, зная, что Гэвин не прислушается к простым доводам разума. Ее слова заслужили уничтожающий взгляд Алистера. И даже она знала, как они звучали — хрипло и холодно, как у ее отца.

— Тогда докажи, — выплюнул Гэвин, игнорируя ее. — Сделай это.

— Как ты ожидаешь, что я это сделаю, когда мы оба не смогли открыть его вместе? — Спросил он.

— Я не говорил открывать его. Все, что нам нужно, это чтобы Элионор и Финли вышли.

Гэвин сделал последний шаг вперед, так что они встали грудь к груди, как будто намереваясь запугать его. Но, судя по холодному презрению в глазах Алистера, это не сработало. — Элионор чуть не убила тебя. Разве ты не хочешь отомстить?

Изобель подумала о том, чтобы наложить заклятие, чтобы остановить Гэвина, и ее рука даже потянулась к Объятиям Жнеца, свисающим с ее ожерелья. Но потом она остановилась. Гэвин был единственным среди них, кто не нес чушь о снятии проклятия. Независимо от того, насколько обиженной или разъяренной она себя чувствовала, она не знала, сможет ли выдержать остаток турнира, если будет единственной, у кого хватит здравого смысла сражаться в нем.

Но кем это делало ее? Выживший, определенно. Может быть, победителем. Но также и кое-что похуже. И это пугало ее.

— Знаешь, что я думаю, Грив? — возразил Алистер. — Ты просто расстроен тем, что я не такой злодей, каким ты меня представлял. Убийство меня должно было стать твоим окончательным актом победы. Но я не твой монстр. Или твой трофей.

— Ты все еще мой враг, — прорычал Гэвин.

Алистер ухмыльнулся. — Тогда напади на меня.

Кольца Гэвина сверкнули, и Изобель прыгнула между ними.

— Я сделаю это, — быстро сказала Изобель. — Я заставлю их выйти.

Несмотря на то, что ее слова были призваны заключить перемирие, ее позиция говорила об обратном. Она отреагировала инстинктивно, бездумно — ее взгляд был предупреждающе направлен на Гэвина, Алистер защищал ее позади. Казалось, что в выборе между ее разумом и сердцем каким-то образом ее сердце все же победило.

Это тоже напугало ее.

Гэвин пристально посмотрел на нее. — Как?

— Заставив их открыть нам дверь, — ответила Изобель.

Она протянула руку. Она узнала это заклинание от Алистера, пока они были в Пещере. Оно называлось «Дыхание дракона», название в стиле Лоу. Если это сработает, у Элионор и Финли не будет другого выбора, кроме как бежать, как термиты, которых окуривают из их гнезда.

Изобель призвала заклинание, и магия закрутилась спиралью вокруг ее пальцев. В воздухе вспыхнуло пламя. То, что начиналось как не более чем мерцание свечи, росло и росло, пока не обрело собственную жизнь. Огонь скользил вокруг нее, такой яркий, что ей приходилось щуриться, такой обжигающий, что было больно дышать.

Когда пламя взметнулось перед ней, пасть дракона широко раскрылась и влетела в дверь Монастыря. Огонь распространился по всему Ориентиру, и через несколько мгновений каждый из шпилей был охвачен огнем.

В течение следующих нескольких минут никто из них не произнес ни слова. Никто не ворвался в двери, и Изобель со смесью ужаса и облегчения подумала, что если бы она сожгла других чемпионов внутри, если бы это было так легко. Но Кровавая Завеса оставалась неизменной, поэтому они ждали.

— Восьмой класс? Девятый? — спросил Гэвин, звуча неохотно впечатленным. — Я думаю, газеты не лгали о тебе.

— Это заклинание — любимое в семье, — мрачно сказал ей Алистер. — Ты наколдовала его лучше, чем я когда-либо мог.

Изобель видела достаточно его мыслей, чтобы понять, что его слова не были комплиментом.

Наконец дверь в монастырь распахнулась. Элионор рухнула на пороге, ее кожа была покрыта слоем сажи. Она закашлялась и плюнула в траву. Затем она трогательно подползла к их ногам.

Гэвин схватил ее за рубашку и рывком поднял.

— Думаю, я окажу тебе честь, — сказал он и произнес заклятие.

Элионор ухмыльнулась, когда она толкнула что-то блестящее на своем пути — Зеркало. Заклятие отскочило от стекла и взлетело вверх, между ними, в небо, задев щеку Гэвина, когда оно пролетело мимо.

Гэвин закричал… затем упал без сознания на землю, кровь текла по его лицу.

42. Бриони Торберн

Теоретически, по крайней мере, это проклятие можно снять. Но жертва делает любое проклятие сильнее, и немногим проклятиям в истории было пролито столько крови.

Традиция трагедии

Пещера была вырезана в горах на краю Илверната. Это была неровная рана в камне, простая и непритязательная, а обереги вокруг нее замаскировали ее еще больше. Бриони не понимала, почему Лоу тяготеет к чему-то такому скромному, такому скрытому. Но с другой стороны, она явно многого не понимала в Алистере.