Гэвин предпочел не думать о другом, что доказывала фотография: даже в нелестном свете, даже хмурый, Алистер Лоу был чрезвычайно хорош собой. Не то чтобы это имело значение.

— Я собираюсь убить тебя, — сказал Гэвин вслух, тыча пальцем в центр фотографии.

Дверь в его комнату со скрипом отворилась. — Что ты делаешь?

Высокий, слегка гнусавый голос Фергуса разнесся по комнате.

Гэвин захлопнул папку и резко обернулся.

— Я говорил тебе не входить сюда.

Его брат нахмурился. Его светлые волосы прилипли ко лбу; за ним в коридор вели мокрые следы. — Тогда тебе следует наложить на свою дверь более сильное заклинание.

Взгляд Фергуса метнулся от вешалки в углу к шкафу, заполненному рядом одинаковых футболок, отсортированных по цвету, и, наконец, к открытому ящику стола. — Что там внутри? Пошлые журналы?

— Не твое дело.

Но Фергус, безнадежно любопытный, уже бросился вперед и выдернул книгу. Его глаза расширились, когда он открыл ее.

— Ты подчеркнул практически каждое предложение. Гэв, сколько раз ты это читал?

— Недостаточно, — огрызнулся Гэвин, поднимаясь со своего места. У него было четыре года и девять килограммов мышц над Фергусом — ему не нужна была магия, чтобы заставить брата пожалеть о том, что он подглядывал. — А теперь отдай обратно.

— Я этого не понимаю. В ней нет ничего такого, чего бы мы уже не знали.

— Ты вообще читал это?

Фергус поколебался, затем покачал головой. — Мама сказала, что это не важно.

— Ну, это важно, потому что эта книга заставила город ненавидеть нас, — сказал Гэвин. — Она полна слабостей всех наших семей — слабостей, которые я собираюсь использовать, чтобы убедиться, что люди, которых я собираюсь убить, не убьют меня первыми.

Гэвин презирал все, что принес ему последний год. Это разрушило те немногие дружеские отношения, которые у него были, заставило мальчиков и девочек, с которыми он флиртовал, уклоняться от него со смесью жалости и отвращения. Никто не хотел находиться рядом с ходячим мертвецом.

Лицо Фергуса вспыхнуло, и он опустил папку. — Мы не заставляем… Я имею в виду, я думал, ты хочешь быть чемпионом.

Гэвин не был уверен, что «хочу» — подходящее слово. Желание подразумевало выбор, которого ему никогда не давали. Стать чемпионом Гривом было скорее процессом исключения. Большую часть времени он мог убедить себя, что принял это решение по собственной воле, но в тихие моменты, когда снаружи не барабанил дождь и голос Фергуса не заполнял тишину, он знал, что это неправда.

Тем не менее, это не имело значения, и не было смысла заставлять Фергуса чувствовать себя виноватым из-за этого. Фергус, который был любимцем их матери, который никогда не поймет, почему Гэвин был таким ожесточенным, таким холодным. Гэвину хотелось ненавидеть его. Гэвину хотелось возненавидеть их всех за то, что они так с ним поступили. Но он давно решил приберечь эту ненависть для турнира — превратить ее в оружие, имеющееся в его распоряжении.

— Я знаю, — сказал он, пытаясь смягчить свой голос. — Ты просто удивил меня. Чего ты на самом деле хочешь?

— Магический камень.

Фергус указал на свою мокрую одежду. — На улице ужасно, а я должен встретиться с Брайаном…

— Я не дам тебе магический камень, — решительно сказал Гэвин. — Мне нужно каждое заклинание, которое у меня есть, поскольку, как ты, несомненно, заметил, мы не совсем плаваем в альянсах заклинателей.

И тогда Фергус сделал то, чего Гэвин не ожидал. Он улыбнулся.

— Ты не слышал. Алистер Лоу напал на заклинателя на собрании. Все, кто там был, теперь ненавидят Лоу еще больше. Говорят, они сделают почти все, чтобы убедиться, что чемпион Лоу умрет.

Внезапная, отчаянная надежда нахлынула на Гэвина. Никогда еще он не был так благодарен за то, что его брат был невыносимым сплетником.

— Скажи мне, какие заклинатели были там, — сказал он, план уже крутился в его голове.

Если Алистер был настолько глуп, чтобы нажить себе таких могущественных врагов, если они были достаточно злы, чтобы желать ему смерти… они хотели бы, чтобы это была унизительная смерть. Та, которая разрушит наследие Алистера. Грив, убивающий Лоу, была бы идеальной.