Д В Е Р Ь З А К Р Ы Л А С Ь.

Глядя на закрывшуюся и теперь навсегда запертую дверь, за которой остался горящий отель в Мюнхене, Алиса неистово хохотала, лежа на спине, прямо на полу комнаты, оформленной дизайнерами в стиле подземелья из сказки Кэролла. Слезы уже текли по щекам, она переворачивалась на бок, скручиваясь узлом в приступе смеха и никак не могла остановиться.

Вторая история оказалась интереснее первой.

Кое-как отдышавшись, она, все еще сидя на полу, разметав юбки, попыталась сосредоточиться и привести мысли в порядок. Несколько быстрых вдохов и медленных выдохов помогли ей успокоиться настолько, что она, наконец, смогла рассуждать логически.

Итак, в непонятном клубе под названием «Открытые двери», непонятно каким образом, она проживает истории, которые никогда не могли случиться с ней в реальной жизни. Обе истории связаны с ее недавними «крашами»[1]. «Краши» случались с Алисой регулярно, на протяжении всей жизни и она научилась относиться к ним спокойно, с некоторой долей иронии, но в то же время и с теплым принятием, прекрасно понимая, что они спасают ее от скуки повседневной жизни, добавляя недостающих положительных эмоций и вытягивают ее из дофаминовой пропасти. Эти два «краша» были самыми свежими.

Первый — русский актер, не слишком популярный до недавнего времени, но хорошо «засветившийся» в сильно пропиаренном историческом блокбастере прошлого года, на который была потрачена уйма денег, и который их совершенно не стоил. Посмотрев фильм, Алиса отметила про себя, что никогда раньше не видела этого артиста, и что он довольно-таки интересен. Спустя несколько дней она обнаружила, что ищет о нем информацию в интернете и разглядывает его фотографии. Без грима и костюма позапрошлого века Станислав Гущин был гораздо красивее. Честно говоря, он был фантастически хорош собой. Но с такой внешностью играть можно было только героев-любовников и, полистав фильмографию актера, Алиса убедилась, что до сих пор он, действительно, снимался, в основном, в мелодраматических сериалах, которые она никогда не смотрела.

Шла весна чертом наколдованного и проклятого богами две тысячи двадцатого, Алису уволили с работы, она изнывала от скуки и безделья на самоизоляции. От нечего делать, начала смотреть сериалы с Гущиным. Нет, они ей не понравились. Мозг взрывался ядом иронии, отмечая логические нестыковки, банальность диалогов, неправдоподобность сюжетов, в которые могут поверить только дети, бабушки и домохозяйки. «Г. о- кино», — говорила про себя Алиса, закончив очередной сериал и принимаясь за следующий. Стас был хорош и она терпела. В реальной жизни актер был давно и счастливо женат, но в истории, прожитой ею за первой дверью, он оказался холост и свободен. Весьма удобно, спасибо.

Летом Алиса нашла новую работу и с сериалами было покончено. Опасаясь пользоваться общественным транспортом (а коронавируса Алиса жутко боялась), она предпочитала добираться до офиса пешком. На дорогу у нее уходило около часа, и, чтобы не скучать, она надевала наушники и включала музыку. Поначалу слушала радио, потом стала включать случайные группы, которые ей подбрасывал в рекомендации Яндекс. Так Алиса наткнулась на песни «Фрамбуэссы». В музыке она совершенно не разбиралась, была к ней равнодушна, не отличала Джастина Бибера от Джастина Тимберлейка, ей вообще было все равно, кто они такие, русскую попсу тоже на дух не выносила. Евровидение не смотрела, музыкальные каналы в телевизоре пролистывала, не задерживаясь. Поэтому и о существовании «Фрамбуэссы» до сих пор не подозревала. Она послушала их по дороге домой с работы, приятно поразилась чистоте и силе голосов, совершенно несвойственных современной попсовой музыке. На следующее утро опять включила. Вечером — снова. А на третий день в обеденный перерыв решила посмотреть клипы…

Стас Гущин был мгновенно забыт и отправился в коллекцию к остальным предыдущим «крашам», пылиться на дальней полке воспоминаний, которые вряд ли будут когда- то востребованы.

Теперь Алиса каждый день слушала фантастическое трио, поражаясь сама, как она вообще могла это пропустить раньше. Смотрела переводы песен, смотрела клипы, смотрела записи концертов. Это была не скучная в своем однообразии попса, но и не сложная для восприятия, требующая значительных усилий от слушателя классическая опера, а какой-то удивительный синтез того и другого, и получилось ровно то, что нужно. Казалось, этой красотой можно наслаждаться бесконечно. Жаль, что и они когда-нибудь отправятся на дальнюю полку ее воспоминаний, вытесненные кем-нибудь еще.

Так все-таки, как технически, это возможно? Кроме галлюциногенов, никакие объяснения в голову не приходили. Алиса встала и снова взяла со столика хрустальный флакончик. В первый раз она сделала маленький глоток. Первая история, с Гущиным, была довольно короткой, две-три недели по хронологии событий. Второй раз она выпила больше, и история с Чиро растянулась на пару месяцев, да и была более красочной. В этом все дело? Что, если она выпьет еще глоток и отправится в третью дверь? Новая история с каким-нибудь давно уже забытым ею кумиром?

Алиса поморщилась. Нет, это было бы уже совсем неинтересно. А если ничего не пить, а просто зайти в третью дверь, на трезвую голову?

Слава.

Под мелодию Рамштайн Славе всегда хорошо мечталось. Вот уже не было грязного салона автобуса, пропахшего потом, дешевыми духами и бензином, не было некрасивой толстой тетки в пуховике, устроившейся напротив на коричневом дерматиновом сидении, не было унылой заснеженной равнины с бетонными постройками промышленной зоны. Вместо провинциальной скучной окраины обыкновенного российского города Слава теперь сидел в просторном кабинете с панорамными окнами и любовался океаном. Вошла стройная длинноногая секретарша и испуганно замерла у порога, выжидательно глядя на шефа.