— В Третьих землях курить вообще не принято, брат, вот как. А вот Войне позвонить — это хорошая мысль, это ты молодец.

— Отсталые люди, сразу видно, раз прямо таки и курить не принято, — Илья немного дрожащей от воспоминания о боли рукой достал телефон и, найдя недавно обретенный телефон Маши, нажал вызов. Он не успел даже “мяу” сказать, как она подняла трубку, но тут же подумал, что, может, звонить и вовсе не стоило, потому что Маша рыдала, причем рыдала так, что даже слова еле пробивались сквозь всхлипывания.

— Машка, — растерянно позвал он. — Машка, ты чего? Что случилось? Обидел кто? Что стряслось-то? Да что там, Маш? Все живы?

— И-и-и-и, — потянула она, но снова возрыдала. Пони, чуть ли не прижимающийся ухом к телефону с другой стороны, яростно жестикулировал о чем-то, но Илья никак не мог взять в толк. Все это “мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан” для него были тяжелы в восприятии. — Иии-иилья-аааа, — продолжила плакать Маша, но первое слово, видимо, пробило плотину. — У т-тебя Светка, Светка твоя, она же в полиции? Она может, я не знаю, — Война громко всхлипнула. — Может она сказать там, чтобы правда искали, и сейчас искали, потому что, — она икнула. — Потому что я звонила в полицию, а мне сказали в отделение, заявление, ыыииии, — съехала она на короткий припадок воя.

— Да что случилось-то, Маш? Св в полиции. Я ей позвоню, только скажи, что стряслось? — Илья начинал волноваться. Маша и в школе была твердолобой упрямой скалой, и в недавнем общении проявила себя как исключительно спокойная девица, а сейчас это было просто слезливое шоу какое-то.

— Натку, Натку по-похи, похитили, — выдавила она.

— Как это похитили, — опешил Илья, прислоняясь спиной к стенке “гаражика”, потому что голова резко закружилась от сюрреализма и сосущего холода внутри.

— В ма-машину за-запих-пихнули и увезли, почти внятно ответила Маша. — Я кусок номера запомнила. Но он грязный был. Ну и, это ауди, черная, черная-черная ауди, и номер там 675. Или 756. Какой-то такой.

— Ты-то как сама, — холодея еще больше и почти мертвым голосом спросил Илья.

— Я не успела, не успела, — заревела Маша снова. — Они думали, она там просто гуляет. Она там обычно гуляет после инста, но мы встретиться договорились, а я, а я пришла, а там, и она кричать начала, но ее засунули туда, и…

— Кто это мог сделать, — сказал Илья, чувствуя, как всплывают в памяти и плавают, как овощи в супе, в голове все указания Св на случай похищений. Но дистанционно передать их Нате он, к сожалению, не мог.

— Это из-за парня ее. Я думаю из-за него. Он бизнесмен. Помнишь, проблемы? Вот, проблемы. Они там бизнес делят. Я думаю, могли. Могли же?

— Фамилию и имя парня знаешь? — ровно и спокойно уточнил Илья, хотя внутри уже все куда-то бежало. В том числе, бить рожу такому-сякому парню, если это из-за него. Впрочем, если не из-за него — тоже. Не уберег же!

— Климов. Андрей. Не знаю отчество. Парень он, условно очень, дяденька он. Он постарше нас. Лет тридцать, может. Мы его с Сашкой Питон Питоныч называем. У него глаза такие, как будто белые. На фотках радужки вообще не видно.

— В какую сторону они поехали, ты запомнила?

— У меня топографический кретинизм, — коротко пожаловалась Маша и ненадолго замолчала, видимо, оглядываясь по сторонам. — Я не поручусь, что они потом не развернулись, но они поехали в сторону из Москвы по Севаку.

— Я понял, — отозвался Илья, фиксируя все это в памяти так, что даже больно было. — Маш, ты давай резко домой. Сейчас же. Никаких самостоятельных розысков, никакого героизма. Жди звонка, я дам твои контакты Св, чтобы она передала куда надо. Найдем Нату, даже не сомневайся. Ты все очень хорошо запомнила, молодец, что не попалась сама. Все будет хорошо. Ладно? Ты мне веришь?

— Тебе я верю, — всхлипнула Маша, оставляя висеть недосказанным, кому же она не верила.

— Давай домой и осторожней сама, — еще раз предупредил Илья. — Тебе позвонят. Я сейчас все передам Св, и поиски начнут. Точно тебе говорю.

— Ну и что там вышло брат, э? — не выдержал Дэш в ту же секунду, как Илья нажал отбой.

— Ничего, чего ты бы не подслушал, — огрызнулся Илья и начал звонить сестре. Излагая “материалы дела”, Илья волновался все больше, и Дэш, кажется, все-таки слушал что-то новое для себя, потому что изрядно посуровел на вид. Нервное возбуждение и боль в голове от беспрестанного звука, который так и не желал уходить, были такими сильными, что Илье безумно хотелось что-то делать, бежать, а вовсе не выслушивать нотации от Св.