— У меня есть парочка. Раньше в доме было много ее фотографий, пока у папы не случился нервный срыв. Постепенно они исчезли из поля зрения, и теперь моя мама хранит их в коробке в своем гардеробе. Они оба потеряли веру в то, что Ханна когда-нибудь вернется. Мама уверена, что случилось что-то ужасное и она умерла, а папа, — он так запутался в последнее время, что часто думает, что я Ханна. Невыносимо видеть боль в его глазах.

— Вам, наверное, очень трудно, — ответил Льюис. Он внимательно посмотрел на расстроенное лицо Брайони, протянул руку и успокаивающе погладил по ее плечу.

— Я никогда по-настоящему не разбиралась во всей этой истории с социальными сетями. У меня всего около пятнадцати друзей в «Фейсбуке», и я не трачу на это много времени. Мелинда пыталась мне помочь, но она шарит в этом не больше, чем я. Она предложила вести блог для Ханны, который, по сути, представляет собой серию писем к ней, в которых я напоминаю ей о нашей совместной жизни и даю понять, как сильно скучаю по ней… — Она запнулась. Льюис ждал, что она продолжит.

— Я думала, что она увидит эту страничку. У меня были такие большие надежды на блог, но из этого ничего не вышло. Я понятия не имею, посещало ли его больше людей с тех пор, как я пришла на шоу, или зрители совершенно не заинтересованы. Мне бы очень хотелось знать, не пытался ли кто-нибудь связаться со мной по поводу Ханны. Все, что я могу сделать, — это продолжать рассказывать одно и то же каждый вечер, и надеяться, что люди начнут говорить о ней.

Лицо Льюиса изменилось.

— Вот черт, Брайони. Мне очень жаль. Мне следовало бы проверить твою страничку, когда я был в кафе, а не заходить в свою электронную почту. О чем я только думал? Я так разозлился из-за Поттса, из-за того, что он испортил тебе сегодняшнее испытание и не дал возможности снова поговорить о Ханне, что мне и в голову не пришло. Полный провал! Я вошел в свою электронную почту вместо того, чтобы погуглить информацию о шоу. Я должен был почитать реакцию зрителей и узнать, как продвигается твое обращение. Я мог бы вернуться в кафе завтра перед конкурсом. Утром оно уже должно быть открыто.

Брайони нисколько не расстроилась из-за Льюиса. На самом деле, она была тронута его искренним смятением от того, что он не подумал проверить ее блог.

— Нет, не делай этого. Не стоит. Завтра пятница, и мы скоро возвращаемся домой. Я смогу подождать еще пару дней, чтобы выяснить, что происходит. Кроме того, я не хочу испортить свое выступление на шоу. В следующие дни у нас будут тесты на общие знания, и я буду полностью сбита с толку, если узнаю, что на страничку «Поиски Ханны» никто не заходил. Я не смогу сосредоточиться и, думаю, не смогу вынести мысль о том, что все это было напрасно. Если это не сработает, я попробую что-нибудь еще, Льюис. Я должна сделать все возможное. Боюсь, что у меня не останется выбора, и что тогда? Я не могу смириться с мыслью о неудаче. Это все моя вина, и я должна вернуть ее, особенно сейчас, когда папа нуждается в ней больше, чем когда-либо. Это разрывает меня на части, когда я смотрю на лица моих родителей каждый раз, когда навещаю их, зная, что я — корень их несчастья. Иногда жалею, что выжила после аварии. Ведь тогда, возможно, Ханна никогда бы не уехала.

— Нет. Было бы гораздо, гораздо хуже. — Его глаза прошлись по ее лицу и остановились на шраме. Он поднял палец и очень нежно провел им по нему. Брайони затаила дыхание. Он казался совершенно равнодушным к этому дефекту. Она почувствовала электрический разряд между ними, который шипел и потрескивал, наполняя ее тело теплом. Время остановилось. Льюис наклонился к ней и коснулся шрама своими мягкими губами. Она чувствовала его дыхание на своей коже. Его палец опустился к ее щеке, затем к подбородку, и он наклонил ее лицо к своему. Их губы соприкоснулись. Это был мягкий, полный нежности поцелуй. Она слегка отстранилась.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Нежный стон вырвался откуда-то изнутри, и она отдалась его теплу и страсти, позволяя каждому прикосновению растворить боль, которую она так долго носила в себе.

Пятница, 28 июля — утро

— Просыпайся, соня, — услышала Брайони. — Пора отправляться за победой.

Она подняла голову. Льюис уже умылся, оделся и сидел на кровати, склонившись над ней. Он поцеловал ее, его дыхание было мятным и свежим. Она ответила взаимностью.

— О-о, лучше прекрати это, а то мы никогда не спустимся вниз, — сказал он, неохотно отрываясь от нее. — Я принесу тебе круассан, и ты сможешь позавтракать, пока я буду ждать тебя внизу. На улице я хотя бы не буду отвлекаться на то, чтобы заняться с тобой любовью.

Он послал ей воздушный поцелуй и вышел из комнаты. Ее лицо, все еще раскрасневшееся от их любовных ласк, расплылось в широкой улыбке. Она встала с кровати, подобрала футболку, снятую накануне вечером, и почувствовала его запах на своей коже и вкус на губах. Она никогда еще не ощущала себя такой довольной. Они занимались любовью, и это был отчаянный, безумный порыв двух одиноких душ, которые нуждались в исцелении. После они лежали вместе, сплетя ноги и держась за руки. Они говорили о жизни, о своих симпатиях и о Франции, но в основном наслаждались тишиной. Он провел руками по ее животу и вниз по бедрам. Затем он прикоснулся губами к бледным линиям ее шрамов, и они вновь занялись страстной любовью. Перед тем как заснуть, он поцеловал ее и обнял за плечи, словно защищая. Впервые за много лет ее ночь не прерывалась кошмарами. Она крепко спала, и каждая клеточка ее тела наполнялась жизнью.

Льюис вошел обратно в комнату, когда она наносила последние штрихи макияжа. Он поставил чашку кофе и круассан на полку.

— Выпей это, умница Брайони. Микроавтобус нас уже ждет. Я полон решимости выиграть это испытание!

Брайони завинтила крышку крема и положила его обратно в косметичку. Прежде чем она успела потянуться за кофе, он взял ее за обе руки.

— Я тут подумал. Будет лучше, если никто не заподозрит, что мы вместе. Я не хочу, чтобы «мы» переключили на себя все внимание. Дело не в том, что я не желаю, чтобы все узнали о наших отношениях. Я просто считаю, что было бы разумно пока скрыть эту новость. Мы должны сосредоточить внимание зрителей на поисках Ханны. Может быть, лучше держать это в секрете… пока мы не победим.