– Ты готов?

– Конечно!

– Сейчас доложу начальству... Не клади трубку. Я еще глянул на "стадион". Что ж, поиграли и хватит.

– Огонь!..

Первый снаряд разорвался прямо в центре "стадиона", за ним второй, третий... Повскакали зрители, кинулись было вместе с игроками к траншеям, но было поздно. Десятки разрывов взметнулись над лужайкой и смели гитлеровцев.

"Огневой налет "футбол" - так написал в очередном донесении гвардии старший лейтенант Бурундуков. Больше гитлеровцы на лужайку играть не выходили. То ли потому, что она была вся в воронках, то ли не находилось больше охотников, и напрасно разведчики наводили стереотрубу на это место. Там никто не появлялся.

Очень покойно нам жилось на этом НП. Может быть, гитлеровцы считали, что в этом районе войск немного, и потому почти его не обстреливали. Утром поднимались на физзарядку, умывались, раздевшись до пояса, в маленькой холодной речушке Робье. Завтракали. Правда, с едой на этом участке было куда хуже, чем на Юго-Западном. Подводила эта единственная бревенчатая дорога. Начали ходить на охоту, подстрелили несколько зайцев.

После гибели Будкина и его людей взвод управления дивизиона укомплектовали заново, но должность одного разведчика еще пустовала. Я несколько раз обращался с просьбами о человеке к Бурундукову - тот отделывался обещаниями. Я почти смирился с этим положением.

Мы только что закончили завтракать, когда в блиндаже появился длинный белесый парень и, чуть шепелявя, представился:

– Новый разведчик, гвардии рядовой Федотов прибыл в ваше распоряжение.

Новый боевой товарищ! Все головы живо повернулись к вошедшему. Видно было, что он волнуется, даже губы и брови как-то подергивались. Внешний вид в порядке:

подшит чистый подворотничок, начищены сапоги.

Все радостно смотрели на новичка.

– Постой-ка!.. Да ведь это старый знакомый!
– Рымарь подскочил поближе к прибывшему.
– Помните, товарищ гвардии лейтенант, как он тогда подбегал при формировании?

Я тоже его узнал - ухаря в тельняшке.

– Мы же тебе тогда отказали. Чего же ты снова пришел?

Федотов облизал пересохшие губы:

– Я рапорт командиру полка подавал, чтобы к вам в разведку. У вас место есть...

Светлые глаза парня блеснули отвагой, улыбка смягчила лицо.

– И про место узнал! А какое у тебя образование?

– Семь классов...

– Неплохо!.. Какого года рождения? Комсомолец? Оказалось, что одногодок почти всем разведчикам. Родился в 1924 году. С тридцать девятого - комсомолец.

– Рымарь!
– приказал я.
– Зачислить на все виды довольствия. Через неделю буду принимать у него экзамен на знание дела. Виктор, пошли...

Мы ушли за новостями в стрелковый батальон.

– Значит, фашистов уничтожать собрался?
– ребята насмешливо смотрели на новичка.
– А на сосне тебе по четыре часа каруселить не приходилось?

Федотов не понял:

– Это как?

– Да сидеть вот на макушке, когда ее мотает во все стороны, и за противником наблюдать.

– Хоть сейчас!
– лицо Федотова выражало полную готовность.
– Не лазил я по деревьям, что ли!

– Вот скоро смена будет и полезем.
– Рымарь оценивающе смотрел на новичка.
– Там и учиться будешь. Сам-то ты откуда?

– Из Семенова, Горьковской области.

– Как раз у нас горьковских еще не было. Ответив на все вопросы и значительно осмелев, Федотов подошел к топчану, где сидел Шилов.

– Тебя Петром звать?.. Меня - Николаем. Подвинься, что ли.

Он начал устраиваться и сам перешел к расспросам:

– Куда это ваш лейтенант ушел?

– На передок... В батальон.

– На передовую! Вот бы с ним1

– Чего уж тут хорошего, - все засмеялись и начали объяснять наивному человеку, что на сосне сидеть и то лучше, чем лазить с лейтенантом по траншеям и болотам.

– А почему он этого Виктора взял?

– Потому что он у него ординарец.

– Ординарец, - Федотов с уважением повел головой.

– Ну, пошли! Да телогрейку надень - наверху холодно!
– гвардии сержант Рымарь повел Федотова обучать сложному ремеслу разведчика.

А к вечеру, когда мы вернулись из батальона, Федотов уже совсем освоился.

В это время на Северо-Западном фронте активные действия не велись. У нас появилось свободное время, особенно вечерами, когда почти все собирались в блиндаже. Пошли долгие разговоры, песни, байки...

Гильза из-под 76-миллиметрового снаряда, наполненная бензином и солью, чтобы не было вспышки, ровным полусветом озаряла землянку, поблескивали капельки влаги, сочившиеся из непросохших бревен наката, ярким багрянцем отсвечивала раскаленная чугунная печка. Даже от портянок, тесно развешанных вокруг печки, и то исходил свой, ставший привычным, запах фронтового солдатского жилья.