В этот момент из-за дверной плащ-палатки показалось смущенно взволнованное лицо Ефанова.

– Футболисты!
– выпалил радостно Виктор.
– Фашисты в футбол играют!.. Я его не совсем понял.

– Верно!
– воскликнул лейтенант.
– Вот кто их проучит! Сейчас я тебе покажу это место!
– и он рассказал мне о без сомнения интересной для нас цели.

Есть северо-восточнее деревни Залучье небольшая лужайка. Каждый день на ней в футбол играют. Начнут по ним лупить минометчики, они мяч забирают и в щели. А потом снова за свое. Нагловатый враг. Дивизия "Мертвая голова".

– Грозное название...

– Вот и надо проверить эту голову на живучесть залпом "катюш"!
– весело вскричал лейтенант. Он опять схватил свою гармонь и, заиграв, пропел: "...выходила на берег Катюша!"

Заверив гармониста, что гитлеровцам недолго удастся безнаказанно играть, мы отправились к себе.

Всю дорогу обратно Ефанов возбужденно говорил о футболистах. Рад был и я. Надо сказать, что почти все мои разведчики уже имели каждый на своем счету по нескольку выявленных крупных целей. А Виктору Ефанову как-то не везло в этом, хотя, пожалуй, он был чуть ли не самым усидчивым и внимательным наблюдателем.

И вот теперь фашистские футболисты будут считаться его целью. Но предстояло еще обстоятельно все изучить и накрыть "стадион", когда там побольше соберется врагов.

Очень трудно наблюдать с высоких деревьев в ветреную погоду. Порывы ветра качали тонкую вершину сосны во все стороны, когда мы с Виктором забрались на площадку и начали наблюдение за футболистами эсэсовского соединения. С непривычки сразу закружились головы и пришлось слезть, потом снова залезть. Постепенно привыкли. Установили, что "спортсмены" выходят играть часов в 6 - 7 вечера и собирается их на лужайке иногда очень порядочно - больше сотни.

Доложили по команде, и командир полка разрешил произвести залп. Постепенно в журнале наблюдений появились такие записи:

"18 часов 15 минут. Квадрат 32 - 12. Из-за крайних домов деревни вышли на поляну, что северо-восточнее Залучья, пять человек с мячом. Играли в одни ворота до 19 часов 20 минут".

Во второй день запись повторилась, но тут уже разведчики не вытерпели и приписали: "выделялись двое игроков: один высокий брюнет, другой среднего роста - рыжий. Чувствуется, что классные игроки".

На третий день записи в журнале стали еще интереснее:

"17 часов 50 минут. Квадрат 32 - 12. Все из-за тех же крайних домов Залучья одна за другой вышли несколько групп немецких солдат. Всего пятьдесят четыре человека.

17 часов 55 минут. Квадрат 32 - 13. Из рощи, где расположена минометная батарея, к лужайке у Залучья вдоль опушки леса прошли мелкими группами по 2 3 человека 19 человек".

Очевидно, должна была состояться очередная футбольная встреча между подразделениями фашистской дивизии. Запись в журнале продолжалась:

"Игра началась в 18 часов 10 минут. Закончилась в 20.00 часов". Не принимавшие участия в игре сидели вдоль лужайки и болели за свои команды. Выиграли хозяева поля 4:1. По два гола забили черный и рыжий".

Можно было бы и стрелять в этот день, но решили мы подождать следующей такой встречи, усыпить бдительность футболистов.

В один из дней уже по голосу дежурного наблюдателя я понял, что у фашистов опять соревнование.

– Скорее сюда, товарищ лейтенант!
– кричал с дерева Ефанов.

Я торопливо заперебирал руками и ногами по узенькой, сколоченной из тонких сосенок лесенке.

Да, надо было стрелять. Все больше и больше солдат вылезало из ходов сообщений и блиндажей. Они неторопливо рассаживались вокруг лужайки, закуривали, о чем-то болтали... Пришли и минометчики из рощи. Только в этот день они были зрителями, а играло какое-то другое подразделение.

Началась игра. Снова выделялись черный и рыжий. Мастера!

А под сосной стояла вся разведка.

– Товарищ гвардии лейтенант!
– все время доносилось снизу.
– А черный и рыжий играют?

– Играют!..

– Забили они чего-нибудь?

– Черный один гол забил...

Пора было кончать эту забаву. Я взял телефонную трубку и вызвал Комарова. Телефон-то вообще установили на сосне сначала просто так, для пущей важности, а вот вдруг он и пригодился.

– Ну? Что ты говоришь?
– обрадовался Иван.
– Вылезли прохвосты. И сколько же их? Много?

– Да не меньше сотни.

– Зер гут!
– От радости он выкрикнул единственные немецкие слова, которые еще помнил после школы.
– Давай! Надо пробить штрафной! Ведь это они явно в офсайд забрались.