Другая Чакра Кармы нам даёт освобожденье,

В ней мы рождаемся людьми, и можем стать святыми,

Способны выходить из колеса перерожденья,

Иль на земле спасать мир весь с монахами другими.

Бог Вишну своё дарит с кармой этой воплощенье,

Все судьбы мы способны изменять людские с нею,

Людей всех тёмных на земле готовить к просветленью,

И в головах их взращивать спасения идею.

Открыты в Чакре Времени все тайны мирозданья,

Бог Брахма правит ею, всех богов в ней создавая,

Им всем он дарит состоянье высшего сознанья,

Обязанности во Вселенной их распределяя.

Тот, кто сознаньем Чакры Времени овладевает,

В награду за своё терпенье получает вечность,

Становится бессмертным и всем миром управляет,

Его вся мощь распространяется на бесконечность.

Когда я медитацией упорно занимался,

Достиг успеха и в Возмездья Чакру погрузился,

Из трёх миров в животном мире Шивы оказался,

Сам став животным среди них, в собаку превратился.

В том мире получил я исключительные знанья:

Как нужно жить и совершенствовать своё уменье,

Чтоб выжить средь других и избежать исчезновенья,

У них ведь больше, чем у нас, природы пониманья.

Ведь звери лучше человека и умней намного,

И прежде, чем стать богом, у зверей нужно учиться,

Ведёт через природу нас на небеса дорога,

Необходимо знать, что знает рыба, зверь и птица.

И прежде напитать нам нужно ум животным знаньем,

Знать, что Возмездья Чакра есть оружье наказанья,

Чтоб выжить, мы проникнуться должны все пониманьем,

Что все поступки не останутся без воздаянья.

Можно Небо и Землю с пылающим горном сравнить,

И на их превращения как на работу смотреть,

Где рождается жизнь и плетётся всей сущности нить,

На углях ян и инь бурлит в чане кипящая медь.

То погаснет, то вновь разгорится огонь в глубине,

Переплавкам Вселенной нет счёта и нет постоянств,

Мириады вещей и существ возникают вовне,

Заполняя собой пустоту мириады пространств.

Человек появляется в мире невольно, как нить,

Что скрепляет собою две крайности – жизнь и смерть,

Так зачем нам о чём-то на свете, бурлящем, тужить,

Глядя, как вращается непрестанная круговерть?

После смерти изменится всё, станет чем-то иным,

Дорожит своей жизнью и всех презирает глупец,

Тот же, кто глубже видит, в себе сердце держит пустым,

Сущее не обратится в ничто, – считает мудрец.

«Учителем всех в государстве» Хуйчжун назывался,

К себе слугу он своего звал трижды с наставленьем,

И тот на его зов три раза даже откликался,

Заметил Хуйчжун: «Попрошу я у тебя прощенье,

В то, что тебе я ведал, ты ведь не вникал ни разу?

Но всё ж, прощенье попросить ведь это ты обязан.

Слуга есть ты, я – господин, и ты со мной ведь связан».

Умэнь сказал: «Когда Учитель звал того три раза,

Он что-то бормотал ему в душе косноязычно,

Тот мудрость, потаённую, как будто, выдавая,

Всё время откликался, и он делал так обычно,

При этом будто соглашался, головой кивая.

Учитель одиноким был, к тому же, стар годами,

Учил он, голову быка, как будто, пригибая,

Чтоб тот траву щипал, росла что под его ногами,

И нужно ль это делать всё, умом не сознавая.

Слуга ему совсем не парой в жизни оказался,

Ведь сытый, как бывает, равнодушен к угощеньям,

Вопрос: но кто же у кого просить должен прощенье?

Учитель не подумал, когда вызвать того взялся.

Ведь в процветающей стране чиновники надменны,

А дети же заносчивы всегда в семье, богатой,

И чтоб понять всё это, думать нужно непременно,

Ну, а не думать если – жизнь сюрпризами чревата.

Когда отверстий в канге нет, вдвойне в ней тяжелее,

На деток забот бремя взваливать ведь нестерпимо,

Дом, подающий, подпирать, – нет ничего дурнее,

Всходить босым на гору из ножей – неодолимо.