Услышав сзади слова резкие, оборотился,

Навозный червь, его увидев, больше распалялся,

Стал говорить стихами (он настолько расхрабрился):

«Герой в противоборстве может только проявиться,

В борьбе серьёзной. Слон, на бой тебя я вызываю!

Ты убегаешь от меня, боясь со мной сразиться?

Тебя я за нахальство и за трусость презираю!

Пусть Анга и Магадха видят, кем ты оказался.

Нахала, подлеца и труса я у дома встретил».

Услышав слова эти червяка, слон не сдержался,

И подойдя к нему с большой иронией ответил:

– «Услышал я, что ты о чём-то начал возмущаться?

Убью я не клыками, хоботом или ногами,

К тебе не прикоснусь даже – что может быть меж нами?

Но я убью, дерьмо должно только с дерьмом смешаться».

Присел над ним он, опростался, звук издав протяжный,

На голову червя обрушился каскад, зловонный,

Что стало дальше с червяком – это уже не важно!

Отправился слон к тихой роще, удовлетворённый.

Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился

И помогал в стране своей, всем сирым и несчастным,

То Бодхисаттва в образе слона опять родился.

Когда же вырос он, то стал огромным и прекрасным.

Он вожаком был стада, за собой всех увлекая

Слонов количеством восемь десятков тысяч с лишнем,

Которые паслись в лесах предгорья Гималаев,

Деревьев было много где: слив, яблонь, груш и вишен.

В гнезде сидела перепёлка возле троп, слоновьих,

На яйцах и птенцов высиживала в это время,

Когда же вывелись птенцы, легло на неё бремя,

Родительское, чтоб спасти ей выводок сыновий.

Птенцы были малы, летать покуда не умели,

Слоны могли их раздавить, по пастбищу гуляя,

Решила перепёлка, своих деток защищая,

Просить о помощи вождя слонов об этом деле.

Когда же Бодхисаттва просьбу матери услышал,

Сказал, что защитит птенцов, никто их не обидит,

Но есть один слон-одиночка, если он увидит

Их под ногами, то раздавит, он из стада вышел.

На радостях та сразу Одиночку разыскала,

Который мимо проходил гнезда, не разбирая

Пути, ему о детках перепёлка рассказала,

Что мимо он пройдёт, их не обидит, ожидая.

Но Одиночка-слон, услышав щебет, возмутился,

Сказав: «Ты – наглая! Твоих птенцов я уничтожу,

Ты слабая, а я – силач, таким я и родился,

Как слабая всесильного просить о чём-то может» ?!

Он на птенцов ногою наступил, и те скончались,

От вида той жестокости мать горе охватило.

Так перепёлка плакала о них семь дней, печалясь,

Потом подумала и отомстить за них решила,

Сказав: «Но ничего! Тебе, слон, радоваться рано!

Пока ещё не знаешь ты о материнской мести,

Ты в силу веришь, а не в разум, я тебя достану,

Ещё столкнёмся на дорожке, узенькой, мы вместе».

И после этой встречи нанесла визит вороне,

А та услышала о горе матери, всё знала.

– «Я для тебя всё сделаю, что хочешь, – ей сказала, -

Простить нельзя такое, даже королю в короне».

Та попросила выклевать глаза слону в полёте.

Ворона перепёлке сделать это обещала,

Когда слон по лесу шёл, то не думал о налёте,

Ворона, ослепив слона, своё слово сдержала.

А куропатка встретилась тогда же с мухой, чёрной,

Прося её отложить яйца у слона в глазницах,

Та согласилась это сделать, и была проворной,

Так как душой сочувствовала горю птицы.

После чего она к лягушкам с просьбой обратилась,

И попросила их на гору, квакая, взобраться,

Чтобы слепой слон по их зову смог туда подняться,

И там бы их ватага у обрыва затаилась.

Лягушки поняли её план и помочь решили,

Та как узнали о жестокости слона с птенцами,

Когда взбешённый болью слон, слепой, страдал глазами,

Лягушки его кваканьем на гору заманили.

Решил попить слон, подошёл к обрыву и сорвался

Вниз в бездну и о камни, острые, насмерть разбился

У скал подножия горы, и там лежать остался.