Отец повернулся к своим.

– - Ребята, посадите их кто-нибудь двое к себе за седла, а лошадь поведем на поводу.
– - Оглянулся на нас.
– - Ели вы что-нибудь?

– - Ели?
– - сказал Ринго.
– - Мой живот уже решил, что у меня глотка напрочь перехвачена.

Отец достал из седельной сумы кукурузный хлебец, разломил пополам, протянул нам.

– - Где вы взяли этого коня?
– - спросил он.

Помявшись, я сказал:

– - Он одолженный.

– - У кого одолженный?
– - спросил отец.

Мы помолчали, потом Ринго сказал:

– - Мы не знаем. Там не было хозяина.

Один из солдат засмеялся. Отец коротко глянул на него, и смех утих. Но лишь на минуту, потому что все вдруг захохотали, а отец только переводил взгляд с солдата на солдата, и лицо его краснело все сильнее.

– - Не серчай, полковник, -- сказал один.
– - Ур-ра Сарторису!

Мы поскакали назад; езда оказалась недолгой; вскоре открылось перед нами поле, по которому бежали вчера те люди, и дом с конюшней опять виден, а на дороге все еще лежат обрезки упряжи. Но повозки нет. Отец сам подвел конягу к дому, постучал пистолетом о крыльцо, но, хотя дверь была по-прежнему распахнута, никто не вышел. Мы поставили коня на старое место в конюшню; трубка так со вчера и валялась у опрокинутого ящика с ковочным инструментом. Вернулись на дорогу, и отец остановил Юпитера среди обрезков и обрывков упряжи.

– - Ох вы, мальчишки!
– - сказал он.
– - Ох, чертовы мальчишки!

Двинулись снова в путь, но уже потише; трое ехали дозором где-то впереди. Днем вернулся галопом один из дозорных, и, оставив с нами трех бойцов, отец урысил с остальными; воротились они почти уже к закату на припотевших лошадях и ведя в поводу еще двух с синими армейскими подседельниками и с выжженным на бедре клеймом "США".

– - Говорю же вам, что янкам бабушку не остановить, -- сказал Ринго.
– - На спор иду, она уже в Мемфисе.

– - Ваше счастье, если это так, -- сказал отец.
– - Садитесь с Баярдом вот на этих, -- указал он на новых лошадей. Ринго пошел садиться.
– - Погоди, -сказал отец.
– - Твой вон тот.

– - Он, значит, мой собственный?

– - Нет, -- сказал отец.
– - Одолженный.

Мы все, остановясь, глядели, как Ринго садится на своего коня. Тот стоит сперва не шевелясь, но, ощутив на левом стремени тяжесть Ринго, тут же как крутанется -- и встает к Ринго правым боком; первый такой круговой поворот кончился тем, что Ринго растянулся на дороге.

– - Ты садись на него справа, -- подсказал отец, смеясь.

Ринго посмотрел на лошадь, на отца.

– - А почему не слева, как на всякого коня? Что янки не люди, я знал, но не знал, что у них и лошади не лошади.

– - Садись давай, -- сказал отец.
– - Конь слеп на левый глаз.

Уже стемнело, а мы все едем, потом я вдруг очнулся -- кто-то придерживает меня в седле, и стоим под деревьями, горит костер, но какая уж там еда -- мы с Ринго уснули тут же, -- и снова утро, и все уже уехали, кроме отца и еще одиннадцати человек; мы так и простояли в том леске весь день.

– - А теперь что?
– - спросил я.

– - Теперь доставлю вас, чертят, домой, а оттуда придется мне в Мемфис -бабушку твою искать, -- сказал отец.

Темнело, когда мы тронулись в путь; понаблюдали, как, зря попрыгав слева, Ринго садится в седло, и поехали. Остановились, когда начало светать. На этот раз не стали разводить костер; даже коней расседлали не сразу; залегли, затаились в лесу, а потом отец разбудил меня тихо рукой. Солнце уже поднялось; мы лежали и слушали, как по дороге идет пехотная колонна янки, и после я опять заснул. Проснулся в полдень. Горел костер, и поросенка пекли на огне, и мы поели.

– - К полуночи дома будем, -- сказал отец.

Юпитер отдохнул. Он не сразу дался взнуздать и поиграл, не позволяя отцу сесть, а когда тронулись, все порывался в полный ход; отцу пришлось его придерживать. Я ехал слева от Юпитера, Ринго справа.

– - Поменяйся с Баярдом позициями, -- сказал ему отец.
– - Пусть твой конь видит, что у него рядом.

– - Да он идет спокойно, -- сказал Ринго.
– - Ему так нравится. Он же по запаху слышит, что Юпитер тоже лошадь, и не станет, значит, на него верхом садиться.

– - Ладно, -- сказал отец.
– - Но будь поосторожней на своем бельмастом.

Мы шли быстро. Подо мной и Ринго кони тоже были резвые; я оглянулся -остальные порядком отстали, их даже не пылило нашей пылью. Солнце клонилось к закату.

– - Знать бы хоть, что бабушка цела и невредима, -- сказал отец.

– - Ой, хозяин Джон, -- сказал Ринго.
– - Что вы все волнуетесь за бабушку? Я ее знаю всю жизнь; я за нее спокоен.

На Юпитера любо было глядеть -- голову гордо поднял, косится на мою лошадь и на лошадь Ринго, и слегка скучает, и чуть пробует убыстрить ход.