Серёга заржал, а Валерка усмехнулся:

— Не бэ! Что я, дурак, что ли, их дома хранить? Я их здесь, на чердаке, припрячу. А хочешь, я их тебе отдам?

Валерка оживился. Видно было, что идея ему понравилась.

— Пусть у тебя дома хранятся, а мы с Серёгой будем к тебе приходить и смотреть, а?

Я только покрутил пальцем у виска.

— Ты, Валерка, завтра сбегай в ту больницу и спроси, может быть они ещё не выбросили мозги вместе с гландами на помойку. Вдруг ещё можно назад пришить? А если скажут, что выбросили, сходи и сам в той помойке поройся. Может быть, чайки его ещё не склевали. Гланды не бери, бери только мозг! Смотри, не перепутай! Если забыл, как гланды выглядят, сейчас тебе Серёга покажет. Они у него ещё на месте.

— Серёга, открой рот пошире! — обратился я к приятелю, — Сейчас этот придурок будет твои гланды изучать. Заодно пусть посмотрит, что происходит с зубами от слишком частого употребления шоколадных конфет. В профилактических целях!

Серёга открыл рот, но не широко, и спросил Валерку:

— Слушай, ты не помнишь, когда мы этому балаболу последний раз снег за шиворот заталкивали? Мне кажется пришло время повторить. Как вы полагаете, коллега?

«Как вы полагаете, коллега?» — Нет, вы слышали это? Мы с Валеркой грустно переглянулись. Вот умеют же некоторые красиво и культурно выражаться! Регулярное и правильное воспитание да ещё и в полной семье — его ничем не заменишь!

Правда и материться Серёга умеет, как никто другой. Он в этом деле просто виртуоз! Сам Паганини, наверное, так не смог бы! Я такой красивый мат только один раз в жизни слышал. Это было, когда в порту один грузчик себе на ноги железный ящик с мороженной треской уронил. Я своими глазами видел, как от его воплей чайки с неба в море камнем падали. Тоже впечатлительные, наверно, как Валеркин папаша.

Валерка вздохнул:

— Это ты Серёга потому такой нетерпеливый, что тебя дома никто не цепляет. У тебя закалки нет. Попробовал бы ты хоть недельку пожить с такой выдергой, как моя сеструха, так тебе бы Сашка образцом деликатности, — снова этот значительный взгляд в нашу сторону, — и вежливости показался.

Я счёл за благо больше не цеплять их. Они оба лбы здоровые. Серёга на год старше меня, а Валерка почти на два, но почему-то заповедь «не обижать маленьких и слабых» усвоили ещё не вполне твердо.

С тех пор я точно знаю одно, — если хочешь наказать пацана, одетого в толстую шубу, за то что он катается на кусках снежного наста с 50-метрового обрыва, не стоит тратить время на глупые эксперименты с ремнём или электрическим проводом. Пусть провод даже будет скручен вдвое. Нужно сразу браться за штакетник. Это гораздо убедительнее.

Предложение дружбы

17 октября 1966 года

Сегодня на английском мне сзади передали записку со следующим содержанием: «Давай дружить?» Покрутив головой, я тут же обнаружил отправителя, точнее, отправительницу. Катя Петрова, её парта была в соседнем ряду сзади, в упор, не мигая смотрела на меня и едва заметно кивала.

Я отвернулся к доске и также едва заметно отрицательно покачал головой, считая дело законченным, но Катя так не считала. На перемене, когда класс опустел, она подошла ко мне и уселась на соседнюю парту через проход. Надюшка уже предупреждала, что я Петровой нравлюсь, поэтому я не был очень-то удивлён запиской.

Болтая ногами в тупоносых красных туфельках, надетых на натянутые поверх чёрных рейтуз белые шерстяные носочки, Катя некоторое время молча наблюдала за тем, чем я занимаюсь. От этого взгляда я чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому через некоторое время поднял голову от книги, которую пытался читать, и с вызовом уставился на неё.

— Почему? — безо всякого смущения спросила она.

— Я уже дружу с одной девочкой, — нагло соврал я.

— С Надькой что ли? — презрительно фыркнула Катя и пересела на мою парту.

Катя гордилась своей фигурой. После летних каникул она принесла с собой из дома небольшие титечки. Первая из девочек нашего класса! Именно титечки, потому что сиськами эти маленькие холмики назвать было ещё никак нельзя. Но всё равно, это стало поводом для разговоров среди мальчишек уже после первого урока физкультуры. Кстати, и попка её тоже сделалась выше всяких похвал — кругленькая такая и выпуклая.

Вообще, она у нас симпатичная. Высокая, с красивой фигуркой. Правильной формы овальное лицо, в обрамлении тёмных, волнистых волос до плеч, большие, карие глаза, красивые брови и густые ресницы. Что ещё надо, чтобы считаться симпатичной, особенно, если у тебя к тому же имеются титьки?

Я пожал плечами:

— Нет, не с Надькой. Точнее, с Надькой тоже, но это по-другому. Ты же знаешь, мы с ней просто друзья.

— А с кем тогда?

Я начал злиться. Нет, правда, какое её дело?

— Моё сердце занято другой! Отстань, Петрова! — почему-то в классе никто не звал её по имени. Только по фамилии. Может потому что два года назад к нам в класс пришла маленькая Катя Милованова, и имя Катя таинственным образом перешло от Петровой к ней?

Катя фыркнула:

— Вот, всегда ты так, Сашка! С тобой серьёзно говоришь, а ты кривляешься! Скажи просто, что боишься!