– Не торопитесь, – Мстислава закрыла папку. – Мне нужно ознакомиться.

– Да зачем вам это?! – сиял улыбкой хирург. – Простая формальность! Только время зря тратить!

– А я не тороплюсь, – Звездинская открыла первый лист.

Врач, тяжело вздохнув, отошел к окну.

– В принципе, все понятно, – Мстислава закрыла папку. – Вызывает недоумение только один вопрос: почему нигде не указано, что во время операции я едва не умерла от остановки сердца?

– Но ведь вы живы! – врач не собирался сдаваться так просто. – И, поверьте, этот инцидент не имеет никакого значения!

– Тем более не понятно, почему вы о нем умолчали, – улыбнулась Звездинская.

– Потому что это может плохо отразиться на репутации клиники, – улыбка давно сползла с лица мужчины.

– Ну что же, – Мстислава не выпускала из рук папку, – вы заботитесь о репутации, и я вас понимаю. Но этот, как вы выразились, инцидент, произошел по вашей вине! И если вы не захотите уладить вопрос по доброй воле, я буду вынуждена обратиться в суд, который, как вам известно, окажется на моей стороне. А вам придется не только выплатить компенсацию, но и оплатить судебные издержки. Ну, и мое вынужденное пребывание в вашей прекрасной стране на все время, пока будет длиться судебный процесс. Вы к этому готовы?

– Как быстро вы учитесь всему «плохому», едва вырветесь из «совка», – процедил сквозь зубы врач.

Звездинская рассмеялась:

– Для начала, Южная Пальмира никогда не была, как вы выразились, «совком» в том смысле, который вы вложили в это слово, – добавила, видя, что рот мужчины превратился в нитку плотно сжатых губ: – Ну а в завершение, смею вас уверить, что я дурой никогда не была.

– Чего вы от нас хотите?

Мстислава поняла, что пришло время ставить условия:

– Месяц реабилитации в вашем пансионате. Разумеется, за ваш счет. В качестве сопровождающего на это месяц я хочу видеть Розу Львовну, мою медсестру, благодаря заботам которой я так быстро пошла на поправку.

– Я дам ответ через час, – врач протянул руку. – Позвольте взять документы.

– Да пожалуйста, – вернула папку Мстя.

Врач вернулся ровно через час. Снова протянул папку Мстиславе, сразу же спросившей:

– Вы приняли решение?

Да, – кивнул врач. – Мы согласны принять ваши условия.

– И вписали пункт о бесплатном месяце в пансионате?

– Да, в конце.

– И о сопровождении?

– Там же.

– Хорошо, – Мстислава вздохнула и заново приступила к изучению бумаг.

Первое, чему её научила Роза Львовна, так это никому не верить на слово. И внимательно вычитывать каждую бумажку, прежде чем поставишь свою подпись.

***

Мстислава и Роза Львовна прогуливались по аллее, вдоль которой росли апельсиновые деревья.

Звездинская была удивлена, увидев в первый раз на деревьях и цветки, и плоды:

– Но ведь это невозможно!

– Вы еще не знаете нашу страну, – улыбалась Роза Львовна, – здесь многое возможно!

Месяц в пансионате подходил к концу.

Как и сказала многоопытная медсестра, отёки и синяки с лица сошли. Посветлели и стали почти незаметными послеоперационные рубцы.

Мстислава сделала новую стрижку. Теперь её лоб скрывала челка, а виски и уши профессионально выполненное каре. После подтяжки немного изменился разрез глаз, они стали слегка раскосыми. Роза Львовна сказала, что через пару лет разрез глаз станет прежним, но Мстиславе нравился и такой, придававший лицу налет экзотичности. Чтобы изменение не бросилось в глаза коллегам, можно сказать, что наносит макияж новым способом. Пусть ломают головы, что же это за способ такой?

По утрам Звездинская подолгу стояла у зеркала обнаженной. Любовалась грудью третьего размера и упругой, задорно торчащей попкой. Каждый день отслеживала изменения в лице и понимала, что не окажись рядом с нею Роза Львовна, всего этого отдыха и восстановления в пансионате могло бы и не быть. Она думала, что неплохо было бы отблагодарить женщину за помощь. Но как?! Денег у Мстиславы почти не осталось. Те «крохи» что еще и были на карточке, она потратила на стрижку и покупку пары платьев. В старые новая попка не влезлала, да и в груди они были тесноваты.

Недолго промучившись с вопросом благодарности, Мстя разозлилась непонятно на кого: то ли на себя, то ли на ни чем не повинную Розу Львовну.

«Какого черта?!» – думала Звездинская. – «Я ни о чем не просила! Она сама вылезла со своими советами! Пусть будет благодарна за месяц отдыха в пансионате, доставшийся ей на шару!» – о том, что кроме отдыха Роза Львовна ежедневно ухаживала за её лицом и телом, она как-то подзабыла.

– Завтра утром мы расстанемся, – Роза Львовна медленно шла рядом с Мстиславой. – Я хочу, чтобы у вас все сложилось с отцом ребенка, – заглянула в лицо собеседнице: – Вы ведь уже решили его оставить?