– Я вас придушу, как только смогу встать, – пообещала Мстя, – немедленно говорите – что со мной?!

– Как?! – искренне удивился хирург. – Разве я еще не сказал?! Разве вы сами еще не знаете?! Тогда – позвольте поздравить! Вы беременны! Правда, срок небольшой, всего-то четыре-пять недель. И мы понимаем, что вы могли не догадываться о своем положении, а потому не станем подавать на вас в суд за то, что едва не подставили под удар репутацию клиники!

– Пошел вон! – шипела Мстя, – убирайся и молись своему еврейскому Богу, чтобы операция прошла успешно! Иначе я засужу тебя! И твою чертову больничку, которая не озаботилась одним из основных анализов накануне операции! Ты еще не знаешь, жидовское отродье, с кем связался!

Лицо врача побагровело. В таком тоне с ним не говорила даже любимая жена Сарочка, узнавшая о его шашнях с молоденькой медсестричкой! Но связываться со вздорной бабой хирург не стал, а вылетел пулей из палаты, решив немедленно найти виноватого в произошедшем инциденте. Ну так. На всякий случай.

По дороге к своему кабинету, вбежал в сестринскую. Нашел взглядом одну из медсестер. Ткнул в неё пальцем:

– Срочно в палату! – назвал номер. – Вчера прооперировали одну. Твою соотечественницу! Поговори. Успокой! И быстро!

– Хорошо, – кивнула женщина и направилась к выходу из комнаты вслед за врачом.

***

– Ну что ты так разволновалась, моя хорошая? – у изголовья кровати Звездинской стояла уже не молодая женщина и следила за показаниями датчиков. – Успокойся. Иначе поднимется давление. А это плохо и для тебя, и для ребенка.

– Какой ребенок? – шептала Мстислава. – Я ничего не понимаю! – спросила: – А может – ошибка? Может, неверный анализ?

– Нет никакой ошибки, – медсестра села на стоявший в ногах кровати круглый табурет. – Ты их вчера до смерти перепугала, когда чуть на тот свет не отправилась. Перепроверили все десять раз.

– А как операция? – Звездинская не была готова думать о каком-то там ребенке. – Со мной все в порядке? Боль такая, что хоть на стену лезь!

– Он хоть и жлоб первостатейный, – медсестра усмехнулась, говоря о хирурге, – но врач от Бога. Так что все с тобой будет в порядке. А боль – ну так чего же ты хотела? Так и должно быть. Сейчас принесу тебе лекарство, – вышла из палаты.

Мстислава выцедила через трубочку принесенную микстуру. Отдала пустой стакан. Переспросила:

– Почему вы сказали, что так должно быть? – напомнила. – Это я о боли.

– Ты ведь из Южной Пальмиры? – медсестра снова сидела на табурете.

– Угу, – пробормотала Мстислава, не понимая к чему здесь её место жительства.

– Значит, умеешь делать фаршированную рыбу? – продолжала вопрошать женщина. Добавила, увидев, как презрительно блеснули глаза Мсти, которую заподозрили в собственноручном приготовлении рыбы фиш: – Или, по крайней мере, имеешь общее представление о процессе? – продолжила, не дожидаясь подтверждения:

– Ты делаешь надрез по коже, вставляешь в него пальцы и начинаешь потихоньку, аккуратненько отделять кожу от мяса. Здесь, в пластической хирургии, то же самое. Подтяжку не напрасно называется круговой. Делается надрез по кругу. Кожа отделяется от мышц от периферии к носу. Натягивается. Отрезается все лишне. Пришивается. Вот и все!

– Как все? – Звездинская растерялась, подумав, что лучше бы не знала всех этих ужасающих подробностей. – Как пришивается? А шрамы? Их не будет видно?!

– Косметические швы почти не заметны, – поспешила успокоить медсестра. – если на них, конечно, не попадают прямые лучи солнца. Ну да это не страшно! – добавила. – Изменишь прическу. Челку отрежешь.

– А под подбородком?! – не унималась Мстя.

– Тональный крем нанесешь, – усмехнулась женщина. – Делов то! Ты, главное, не пугайся того, что примерно с год, иногда, больше, не будешь чувствовать кожу лица при прикосновениях. Пока не прорастут нервные окончания. Но это проходит, – добавила, желая успокоить, – у всех проходит. Сейчас тебе нужно о другом думать. О ребеночке.

– Нужен мне этот выблядок! – Звездинская вспомнила о причине сердечного приступа. – Аборт сделаю, едва очухаюсь!

– Ну не скажи, – покачала головой женщина. – В твоем возрасте беременеют только от любимых. Какой тут выблядок?

Мстислава задумалась.

Много лет назад она, еще выступая на сцене, сделала аборт. И не очень переживала по поводу того, что не стала матерью. Правда, спустя год после начала романа с Гассертом, подумала, что ребенок сподвигнет женатого любовника бросить семью и жениться на ней. И решила забеременеть.

Из этой затеи у Звездинской ничего не вышло. Беременность все не наступала, а гинеколог, к которому она обратилась спустя какое-то время от начала безуспешных попыток, поставил диагноз: вторичное бесплодие. Сказал, что зачатие возможно только после длительного и весьма болезненного лечения.

Ни тратить драгоценное время, ни, тем более, подвергать себя процедурам, от которых еще не известно будет ли толк, Мстя не желала. А потому на идею с беременностью плюнула и принимать противозачаточные препараты прекратила, посчитав бесплодие неожиданным бонусом в получении сексуального удовольствия.