— У тебя есть редкая возможность посмотреть на бой совершенно разных стилей. Журавль — мастер-техник своего клана, как дуэлянты они выше всяческих похвал, вот только война — это не дуэль, а Хвана, как и меня, учили солдаты, прошедшие горнило войн, — судя по ухмылке деда, инквизитор будет неприятно удивлен.

— Стоило деду это произнести, как раздался звук гонга и журавль танцующими шагами приблизился к центру импровизированной арены. Каждый его шаг позволял атаковать в любую сторону, я всем своим естеством чувствовал, насколько он опасен. Дойдя до центра, он замер в странной стойке.

Второй удар гонга, и в центр площади шел Хван, положив длинный лом — цзянь (на русском звучит и пишется одинаково с мечом, а по-китайски это разные иероглифы. В будущем всегда понимается под цзянем меч, если не сказано иного) на плечо, а короткий оставив на поясе. Каждый его шаг говорил о том, насколько он мощный и опасный боец. Если доспехи журавля, как и пауков, больше всего напоминали доспехи самураев, то губернатор шел одетый в тяжеленный ламелляр наподобие монгольского куяка, усиленный отдельными элементами, на каждой пластинке которого был выбит иероглиф — мощь.

Они стояли друг напротив друга, смотря в глаза, — классика, пойми врага — и ты сможешь его победить куда быстрее. Если бы я не умел не только смотреть, но и видеть, то незначительный шаг журавля, сменивший его стойку, остался бы незаметным.

Гонг!

Журавль тут же взорвался серией атак тесня губернатора. Казалось, он полностью доминирует. Наплечники Хвана, закрепленные на кожаных ремнях, оказались на полу, срезанные точным ударом инквизитора, но доспех пока спасал от серьезных повреждений.

— Сейчас начнется! — в голосе деда звучало нетерпение.

Очередной изящный удар клинка Хван принял на шлем, резко нырнув вперед, и следом шагнул вперед, нанося мощный удар коротким цзянем по ребрам журавля. Короткий цзянь с гулким ударом смял пластины доспеха, а губернатор не позволял пользоваться дистанцией, на которой инквизитор имел серьезное преимущество.

Зацеп стопой ноги — и закованный в металл лоб друга деда бьет в маску демона. Раз, второй, третий, а потом тяжелый удар ноги отбрасывает журавля в сторону.

С удивительной ловкостью журавль кувырком ушел от короткого «лома», брошенного губернатором, и тут же попытался встать в стойку.

— Стена нерушима! — мне было даже больно смотреть, как Хван, словно грузовик, врезался с разбегу в инквизитора, выкрикивая боевой клич. Блок клинками оказался бесполезным против грубой мощи солдата. Цзянь продолжал падать сверху, вбивая в камни мостовой журавля. Грубая мощь победила изящество.

Раздавшийся гонг остановил это издевательство над павшим противником, пожалуй, бои тут, как и в Бразилии, такие же бескомпромиссные. На площадь вбежали с носилками слуги, погрузившие туда журавля и почти бегом понесшие его в лазарет. Губернатор закрепил длинный меч-лом за поясом и, ногой подхватив короткий, подвесил его с другой стороны. Сделав три шага в сторону магистра Ляо, он снял шлем и прокричал:

— Цао Хван, экзамен по воинскому искусству окончен. Жду решения комиссии, благословенной драконом! — дед хмыкнул, когда из пяти судей четверо подняли флаг с изображением знака чистой победы, а последний поднял флаг бесчестья.

— Цао Хван, милостью Императора, да продлят боги его годы, сдал квалификационный экзамен по воинскому искусству. Объявляю перерыв на полчаса. Следующий экзамен — живопись.

Стоило Хвану зайти за полог шатра, как он зашипел сквозь зубы.

— Бэй, Ян, — он едва говорил от боли. — Снимите доспех! Эта тварь меня достала! И, похоже, серьезно.

Стоило снять доспех, как стал понятен масштаб бедствия. Несмотря на полностью целый доспех, тело губернатора было разукрашено десятками порезов, похоже, очередная магия колец силы, зато теперь мне стала понятна та жестокость, с которой тот заканчивал поединок.

— Ян, воды в таз, — пока я наливал воду, дед уже рвал чистые тряпки на бинты. — Выпей, — он сунул губернатору какой-то флакон, открыв который губернатор закашлялся.

— Что это за дерьмо?

— Пей, сейчас будет больно. Очень больно. Тебя решили убить, повезло, что ты здоровенный, как бык, и такой же тупой, — дед почти рычал.

— Полегче, Бэй! Я справился! Он действительно был хорош, — поморщившись, он залпом выпил дурно пахнущую жидкость.

— У тебя повреждены шесть меридианов! Понимаешь, шесть! Ты размяк, и двадцать лет назад он бы орал от боли, а сейчас именно ты стонешь, как ребенок, — дед был в бешенстве, — выродка, поднявшего флаг позора, голыми руками разорву. Журавль пытался убить тебя, ты стал мешать кому-то на самом верху, — дед рычал и перематывал друга, а я только успевал менять воду и подносить один за другим требуемые эликсиры.