— Ну и отлично, зайдешь тогда в понедельник. Я к обеду буду.

— Хорошо.

Снова воцарилось молчание, которое именно сейчас я почему-то переносила плохо. Только нервничала сильнее.

— Как твой отец поживает? — нарушила я тишину.

— Отца парализовало.

— О… извини. Инсульт?

— Нет, онкология. Сделали операцию на позвоночнике, теперь он не ходит.

— Мне очень жаль.

— Угу, мне тоже.

К Сергею Михайловичу я, понятно, никаких теплых чувств не питала, даже наоборот. Но, как ни крути, он — отец Тимура, да и просто любого было бы жаль в такой ситуации.

— А куда мы едем? — решила я уйти от тяжелой темы.

— В отель.

Это меня вдруг покоробило. Вызвало всякие нехорошие ассоциации. Даже против воли немного обидно стало. Дожилась я, что меня, как девицу легкого поведения, везут на ночь в отель.

А куда надо было? Домой к нему? А вдруг у него там и правда жена, дети…

Черт, стало ещё неприятнее, как будто я неожиданно проглотила большую льдинку с острыми, царапающими краями, и она застряла в глотке.

— Тимур, а у тебя кто-нибудь есть? — спросила я, подавив стеснение.

Такие вопросы всегда неудобно задавать, во всяком случае вот так, сразу. Боишься, что человек решит, что у тебя на него матримониальные планы.

Впрочем, Тимур не такой. Он сам бесконечно далек от всякого рода уловок, не признает окольных путей, а всё, что ему хочется знать, спрашивает в лоб. Так и в словах и вопросах других не выискивает скрытых смыслов и подтекстов. Спрашивают — отвечает, если захочет, конечно. В любом случае, терзаться подозрениями и маяться в неизвестности еще хуже. А меня этот момент тревожил, потому что, по моему глубокому убеждению, быть любовницей женатого мужчины, пусть там хоть какие чувства, — ненамного лучше той же девицы легкого поведения.

— В каком смысле? — повернулся он ко мне на секунду. — А-а, есть ли у меня жена? Нет, конечно!

Это «нет, конечно» он произнёс таким тоном, словно я спросила что-то несусветное, ещё и фыркнул. Разве что «фу» не добавил.

— Закоренелый холостяк? — поинтересовалась я, все же испытав облегчение.

— Типа того.

— А как же пресловутый стакан воды? — спросила я с иронией.

— Пфф. Ради призрачного стакана в старости портить себе жизнь?

— Да ладно. Некоторые очень даже счастливы в браке.

Он бросил на меня острый взгляд, и я вдруг поняла, о чем он сейчас подумал. По крайней мере, мне так показалось. Он вспомнил мои слова перед нашим расставанием…

— Тимур, я знаю, что сильно обидела тебя в прошлом, — поколебавшись, произнесла я тихо. — Но всё совсем не так.

— Что — не так? — не отрывая взгляда от дороги, спросил он.

— Всё то, что я тебе тогда говорила, это неправда. Просто… — я запнулась. И что? Рассказать ему прямо тут, что нечаянно снялась в порнушке, и меня этим шантажировал его отец… больной обездвиженный старик? — Просто я не могла тогда поступить по-другому. Мне пришлось… Когда-нибудь я тебе всё объясню.

Он ничего не ответил, даже не взглянул на меня, но я видела, как крепко стиснул он руль, как выступили у него желваки, как коротко дернулся над воротником кадык.

— Прости меня, если сможешь…

Лишь спустя минуту он расслабился, повел плечом и бросил небрежно:

— Да забей.

Дальше мы ехали в молчании, но оба словно окунулись в воспоминания семилетней давности. Это было и больно, и щемяще-пронзительно. И так жалко нас прежних…

Миновав черту города, минут через десять мы остановились на огороженной территории, где среди елей приветливо светились огнями несколько небольших коттеджей. Ну что ж, это хотя бы не клоповник с почасовой оплатой. Можно даже для себя придумать, что мы с ним просто выбрались за город отдохнуть…

Пока Тимур расплачивался на ресепшене, я ждала его в просторном холле, сидя в кресле перед самым настоящим камином. Такой же, только немного поменьше, камин был и в нашем домике. И вообще там оказалось на редкость уютно. А я ещё обижалась, глупая.

К тому же, пока мы шли по дорожке от административного корпуса до нашего домика Тимуру позвонили. Он ответил немного раздраженно.

— Да!.. Ну я же сказал тебе, что сегодня не приду домой…

Я невольно прислушалась, но на том конце явно звучал мужской голос.

— Да, дела… да, важные… Да, не один… Нет, не могу приехать… И не хочу… Да что ты в самом деле? Ну скажи сиделке, пусть поставит тебе обезболивающее… Я-то что сейчас сделаю? Всё, я занят, давай.

— Твой отец? — догадалась я.

— Угу, всё ему надо знать: где я, с кем я, чем занимаюсь. В детстве меня так не доставал, как сейчас.

— Он просто очень тебя любит.

Тимур не ответил, поднялся на широкое крыльцо, открыл электронным ключом дверь, шагнул внутрь, в теплую темноту комнаты и, обернувшись на меня, замер. А я почему-то несколько секунд ещё колебалась, хотя теперь-то уж чего? Но безрассудная страсть, которая охватила меня в кабинете, теперь стихла, уступив место ностальгичным раздумьям. Мне по-прежнему хотелось быть с Тимуром, но не так, как час назад — бездумно в омут с головой. Нет, хотелось больше чувств, разговоров, воспоминаний.