– Всё получится.
– сглотнув, Ник умостил посередине груди отца камень и закрыл глаза. Я смотрела на мужскую грудь, едва прикрытую лоскутами рубашки и не могла понять своих ощущений. Мне было и мерзко, и страшно, и боязно, и волнительно… и всё это одновременно.

Камень дрогнул. Сверкнул красным светом, что переливался внутри, словно запертое пламя. Я прижала ладонь ко лбу, готовясь увидеть самое невероятное, что мне когда-либо доведётся увидеть.

– Почему не получается?
– обессиленно выдохнув, Ник открыл глаза, встретившись с моими.
– Попробуй ты.

– Попробуй уже.
– проворчал некромант.
– Твоя сила явно пригодна для подобного. А вот его не подходит.

– Что делать-то, господи? Можно я ничего трогать не буду?
– хриплым шёпотом, уточнила я, сделав шаг в сторону Ника.

– Выпусти тьму. Направь в камень. Этого достаточно. Нужен просто импульс. Остальное он сделает сам.

Прислушавшись к совету некроманта, я выпустила тьму, за что тут же получила предостережение от Ника:

– Ты только поторопись. Во дворце инквизиция, они почувствуют присутствие тьмы. У тебя получится.

Ба-а, ты смотри, какие мы, оказывается, верующие. В меня причём. Тронута. И умом, и до глубины души. Ну а как иначе, если не умом? Я ведь махами руками толкала сырую и рыхлую тьму в направлении камня Феникса.

Камень сверкнул, затопив всё свободное пространство белым светом. Довольно быстро свет сменился на жёлтый, оранжевый, красный, бордовый, чёрный… Нас окутало темнотой, в которой единственным освещением стал камень. Точнее, его сердцевина, что стремительно угасала.

Когда вернулось освещение от магических светильников, я отозвала тьму, не сразу сообразив, что изменилось слишком многое.

– У нас вышло… - потрясённо прошептал Ник, схватив отца за руку.

Меня его шёпот пробрал до глубины души. Вот же император, как лежал, так и лежит. Что у нас получилось?

– А… - дошло.
– А где камень?
– забыв о своей боязни и брезгливости, я приблизилась к телу императора, проведя пальцами по холодной груди. Подушечки пальцев ощутили твёрдую каплю под кожей, как раз посередине, где лежал прежде камень.
– Грешный суслик… он что? Всосался? Врос?

– Гхххкхх… - прохрипел покойник, широко открыв и глаза, и рот одновременно.

– Срань господня!!!!

– Не...ори...убогая… - с надрывом прокашлял мой свёкор.

...или не свёкор?

– Убогая?!

Глава 34

Впервые в жизни я соображала настолько быстро и отчётливо. Да и, честно признаться, времени на раздумья мне никто не дал. Свёкор, он же мерзопакость обыкновенная, восстал, лихорадочно ощупывая новое вместилище для своей гнилой душонки.

– Это даже лучше, чем могло бы быть… - поиграв густыми с проседью бровями, Никлс Первый выставил вперёд руку, покрутив кистью и так, и эдак.
– Даже так.
– протянул он, сформировав между оттопыренных пальцев маленькие огненные шарики.

Что-то мне эти шарики так не понравились. Ну вот прям так, что опять на потолок захотелось.

– Никлс, ты бы ручку разжал и прилёг обратно. Ты мёртв вообще-то.
– попыталась воззвать к здравомыслию ныне восставшего некроманта.

Тщетно.

– Разве? Вот такой вот Сайрус Фог. Не сдался даже в посмертии.

Ну всё. Ясно, понятно. Рука, лицо. Надо сматываться. К тому же огненные шарики приобрели пугающий зеленоватый оттенок.

– Надо уходить.
– мысль, отчётливая и настолько категоричная, что я тут же вцепилась в Ника, что, казалось, пребывал далеко отсюда.

Вблизи что-то треснуло. Я даже не обратила на это внимания. Сейчас мерзопакость нас будет убивать. И единственное, что ему может помешать — это наше отсутствие в радиусе его досягаемости.

...или? Инквизиция! Вряд ли те чудики оценят, что оживший император, восстав из мёртвых, принялся убивать сына и свою без пяти минут невестку!

Тьма заклубилась вокруг меня, сжимая нас с Ником в плотное кольцо. Эффект был странным. Прежде, то, что образовалось, как спасение от инквизиторов и света, было гораздо шире. Это же буквально давило, мешая полноценно двигаться.

– Лена…

– Позже.
– рявкнула я, не поощрив возвращение в реальность одного двинутого дракона.
– Больше. Нужно больше тьмы.

По тьме ударил град. Самый настоящий град из крупных, оранжево-зелёных льдинок, что оставляли бреши в нашей своеобразной защите.

– Ну, мерзопакость такая, я тебя так упокою, ты пожалеешь, что вообще воскрес! Гадина!

– Или я тебя?

Было так непривычно слышать другой голос. Если бы не те же интонации, я бы, возможно, даже прониклась диссонансом, а так, фигушки.