— Это говорит только за то, что не надо людей в неведении держать. Если моё имя используется в каких-то играх, надо было держать меня в курсе, — мой тон поневоле сух.

— Ты права, но тогда возникают другие сложности…

— Никаких сложностей. Я под присягой, сам сказал.

— В итоге этот скандал нам сильно помог. Северные поверили, что канал всего лишь контрабандный.

— И какие секреты вы оттуда вытаскивали? — вопрос задаю наобум и вовсе не рассчитываю на ответ, который, тем не менее, последовал. И который враз приводит меня в чувство и отшибает напрочь желание что-то узнавать дальше. Нафиг-нафиг!

— Ядерная программа, — дядюшка говорит беззвучно, одними губами, но мне хватает.

Всё! Я — пас! От таких дел надо держаться, как можно дальше.

— Холь! Не хочешь отвечать, не надо, — на случай прослушивания говорю, бережёного ГуаньИнь бережёт. — Но у нас остаётся один незакрытый вопрос. Если в результате игр НИС пострадала я и твоя семья, значит, за НИС ещё один долг.

— Почему ещё? — оживает самчон.

— Это уже моё дело. Кое-что для них сделала…

Любопытство своё самчон держит на крепкой узде. Тему не развивает.

— И если они задолжали, то должок можно истребовать, — а я свою тему продолжаю. — Не хочешь уйти в отставку?

08 июля, время 18:35.

Сеул, квартира Агдан.

С порочным ехидством наслаждаюсь сценой встречи моих женщин с самчоном. Крики, возгласы, объятия, опять возгласы, уже со слезами. Гомера бы сюда, такие страсти описывать. Быстренько сваливаю из прихожей, обгоняя Мульчу, которая выходила встречать меня. ЧжуВон чуть позже попадает в бушующее пекло. Отгонял машину на стоянку, мы с дядей дожидаться его не стали. Теперь он терпеливо дожидается, пока вулкан кипящих эмоций не переместится на кухню. А вулкан, то есть, облепленный мамой и онни самчон, не торопится, мужественно отдавшись на волю бабских страстей. Мудрый мужчина! Понимает, когда женщин не удержишь.

— Мама, ты гостя кормить собираешься? Да и остальным поужинать не мешает, — заслуживаю совместной и разнообразной реакции. Мульча согласно мявкает, самчон смотрит с благодарностью, Чжу с уважением.

Ну, а для мамы это спусковой крючок. Она тут же уволакивает деверя на кухню. Когда маме удаётся кого-то накормить, она по-настоящему счастлива. Чуточку переждав, приходим на кухню и мы. Оделяю Мульчу пайком, а на стол ставлю небольшую бутылочку лёгкого винца. И тут же одёргиваю онни.

— Нам с тобой нельзя. Занятия впереди.

— А может… — пробует затянуть нытьё СунОк.

— Не может! — рубить в таких случаях надо резко. — Опять хочешь жирной коровой стать?

— ЮнМи-ян!

— Дочка!

Бьют возгласами с двух сторон одновременно. Игнорирую. Не нахожу ничего более подходящего.

— Онни, буду полностью за тебя спокойна, если не будешь пропускать занятий даже в моё отсутствие. Лето сменится зимой, могут прийти гости, есть настроение или нет — ровно в 19:30 идёшь в комнату и тренируешься. Иначе перестанешь быть красавицей, как сейчас.

Онни рдеет щеками, мама умиляется, самчон глядит на старшую племянницу с мужским одобрением, Чжу — тоже, хотя и с понятным оттенком. Де, до ЮнМи всё равно не дотягиваешь. И как ты теперь отвертишься? Никак! Гарантия — голубоватая метка в голове.

Тренировку с онни всё-таки сокращаем минут на семь. Главное, что программу выполнили. И кое-что я подрегулировала, местоположение голубоватой точки в голове. Мысль о тренаже должна вызывать приятные эмоции. И сами занятия — тоже.

Чемпионы любят козырять тем, что они де с раннего детства работали по много часов в день, света белого не видя. Публика принимает за чистую монету, восхищается. Всё правда, только не вся. Тренировки доставляют массу эмоций в широчайшем спектре. От горечи неудач до счастья достижений. Они не просто пашут, как рабы на плантациях. Это образ жизни, и не самый плохой.

А уж онни-то, по неполному часу в день, плюс утренняя пробежка… мощная подпорка жизнерадостному настроению на весь день, ощущение собственной незаурядной внешности и прекрасное физическое самочувствие.

— Чего ты на меня так смотришь? — одёргивает меня онни.

— Чего, чего… — заканчиваю с окончательным определением координат синей точки, — ищу, к чему бы придраться в твоей внешности. Чтобы исправить…

— Нашла? — беспокоится СунОк.

— Нашла, — вздыхаю, СунОк поворачивается к зеркалу, я подхожу к двери уже в халате, — бестолковая ты…

И убегаю. Мульча мне во спасение.

Обсуждаем свадьбу. Появление самчона закрывает некоторые дыры в свадебном регламенте. С нашей стороны кроме дяди в семье нет ни одного взрослого мужчины. Даже не взрослого нет. Роль отца невесты не велика, но заметна. Так что одной проблемой меньше.

— ЮнМи-ян, ты не боишься… — самчон сомневается. Вижу, что Чжу тоже озабочен.

— Нет, дядя, не боюсь, — на самом деле, сложности могут быть. Не зря мой пацак морщит лоб, хоть и помалкивает. Можем не досчитаться кое-кого из приглашённых. Например, генерала Им ЧхеМу и посланцев из правительства.