Шейн задумался. Приложив руку к подбородку, он постепенно начал вспоминать сцену своего сражения с Церианом, учеником третьего года обучения. Во время того боя внезапно появился посторонний человек, Кара, и она же пришла в тот момент к Агнес ради тренировки.

«Теперь я понимаю, — размышлял Шейн, — почему Кара из всех учителей на тренировки напросилась именно к Агнес».

— Помимо этого, — продолжал говорить Даррагер, — у тебя хромает скорость создания заклинаний. Хотя, даже не так, ты способен создать нечто за секунду, но этого нечто не будет достаточно для защиты. Тебе нужно развивать не просто скорость, нужно увеличивать именно силу мгновенной атаки и защиты.

— Это сложно. — Поднявшись на ноги, Шейн тяжело вздохнул, выпрямился и потянулся. Он чувствовал, как холод в его теле постепенно начинал отступать, и это даже расслабляло. — Я освоил третий круг как раз тогда, когда попытался увеличить скорость совместно с прочностью. То есть подобная цель без вариантов ведет к увеличению затрат маны и переходу на новый круг.

— Тогда меняй структуру, — уверенно ответил Даррагер.

— О чем вы?

Шейн удивленно посмотрел на мужчину, и заметил в его взгляде блеск азарта и интереса. Уперев руки в бока, Даррагер спросил:

— Как насчет того, чтобы перейти ото льда к кристаллам? Процесс кристаллизации тебе известен?

— Кристаллы — это тоже подэлемент?

Даррагер кивнул, а Шейн задумался. Когда он только-только начинал изучать магию, почти сразу перешел от самой стихии воды ко льду. Причин всего было несколько: первая — простота, вторая — безопасность. Шейну было намного проще справляться со льдом, чем с самой водой. Вода не имела конкретной формы, ее было тяжело уловить и сложно ощущать во время магии. Лед же был прочен, с ним легко можно было работать, да и у Шейна уже была некоторая сопротивляемость к холоду. Что касалось безопасности, то использование подэлемента, а не основной стихии, намного выгоднее потому, что стихия слишком предсказуема. Так как все начинают изучение с основных стихий, все возможные атаки и способы защиты уже известны другим магам. Ты не можешь создать что-то необычное. Во время боя ты предсказуем, и все, чем можно выделиться, — это мощностью атаки.

— Шейн, — прозвучал зов Даррагера, заметившего задумчивость юноши, — ты не до конца осознаешь свои возможности. Маги, как ты, которые уже прошли уровень третьего круга, вправе выбирать из всего наличия подэлементов те, которые подходят им больше всего. Да, осваивать новую структуру магии сложно. Ты практически с нуля должен учиться, а если учитывать то, что магия — это частично еще и рефлекторный процесс, ты должен переучивать все свои закрепленные привычки. Иначе ведь просто во время боя ты будешь создавать не ту структуру…

— Но, — перебил Шейн, приподнимая взгляд, — все же я смогу это сделать, так как я уже хорошо знаю основы? Вы это хотите сказать?

Мужчина улыбнулся. По взгляду Шейна он понял, что тот наконец-то начал все осознавать. Да, изучать новый подэлемент всегда было сложно. Ты не только хорошо должен был понимать сам процесс превращения стихии в этот элемент, но также ты должен был привыкнуть к тому, как реагировало твое тело на эти изменения. Далеко не каждый маг может перенести пагубное влияние магии, которое вынуждено терпеть тело во время создания нового элемента. Проще всего приходится инманам, потому что их мана собирается не внутри тела, а снаружи. Экманы же, собирающие ману внутри своего тела, сильнее всего подвергаются воздействию своей магии, и Шейн был одним из них. Однако при всем этом Даррагер почему-то был уверен, что именно этот парень мог справиться с чем-то подобным.

— Да, — соглашался мужчина, — не все маги имеют такой же талант, какой есть у тебя.

Шейн выдохнул. Опустив руки, он развернулся всем телом к преподавателю и серьезно ответил ему:

— Я не верю в талант. В мире существует только усердие.

— Правда? Ты не веришь в дар бога?

— Какого? — на губах парня появилась насмешливая, даже немного ироничная улыбка. — В бога Солнца? Разве по истории он не передал нам только проклятия, да пороки?

— Ну… — Даррагер отвел взгляд в сторону. Религия для мужчин в мире была самой болезненной и неприятной темой. Все женщины поклонялись богине Луны. Она была единственной, кто признавался церковью. Мужчины же по своей природе относились к храму бога Солнца, но при этом они не могли открыто отстаивать свою веру, иначе их называли еретиками и просто начинали казнить без разбора. При этом верить во всевышнюю силу хотелось всем, ведь у каждого были какие-то надежды.

— Можете не отвечать, — заговорил Шейн, качая головой. — Мой ответ: нет, не верю. Я научился всему сам благодаря тяжелым тренировкам. Был бы тут вопрос таланта, и мне не пришлось бы проходить через страдания.

— Что ж… — Даррагер улыбнулся. Почесав затылок и вновь взглянув на Шейна, он с улыбкой спросил: — Тогда, может, повторим бой?

— Повторим.

Неподалеку от того места, где тренировался Шейн, находилась и Джулиана. Девушка, скрываясь где-то между учебными корпусами, задумчиво поглядывала на брата, усердно тренировавшегося с учителем.

Да, Шейн не был похож на себя прежнего, и это настораживало. Прежние покорность, боязливость и скромность теперь будто не существовали для него. Шейн отличался от самого себя так сильно, словно бы он был другим человеком.

— Ты следишь за своим братом? — прозвучал высокий женский голос неподалеку.

Джулиана, повернув голову, заметила быстро приближавшуюся к ней парочку подруг: Эрсен Эдмонд и Флорен Русичель. Если Эрсен, как всегда, была сдержана и строга, то Флорен, словно ребенок, широко улыбалась и практически подпрыгивала на каждом шаге от радости.