И под всеобщее безмолвное неодобрение я вышла на улицу. В новую жизнь, взрослую. Нашу общую жизнь с Леней, который о чем-то долго разговаривал с моим отцом возле машины. Заметив меня, они оба замолчали, видимо, тема их переговоров была не для моих ушей. А я очень испугалась, что папа опять скажет Лене о чем-то таком, что в очередной раз отвернет его от меня. Больше я не позволю этому случиться!

— Папа, нет! — даже не разобравшись, я сходу выпустила иголки и принялась защищать любимого человека и мои костром полыхающие чувства к нему. — Я уже все решила и уеду с Леней! Хотите вы с мамой этого или нет!

Филатов опустил голову, не желая влезать в семейные разборки.

— Слишком быстро ты выросла, дочь, — недовольно произнес отец, а потом добавил как-то смиренно: — Главное, будь счастлива.

И обнял меня крепко на прощание, и нехотя пожал руку Леониду после того, как тот погрузил мой чемодан в машину.

— Береги ее, — вместо «до свидания». — Иначе я не посмотрю на твою известность…

Леня кивнул в ответ и сел за руль.

— Ну, ты готова?

— Да.

Лишь после моего твердого согласия он завел двигатель и тронулся с места.

Я смотрела на окна нашей квартиры, удалявшуюся фигуру отца у подъезда — и не испытывала ни горечи от расставания, ни печали. Так бывает, когда уверен в своих действиях на всех сто и не имеешь ни единого сомнения. Я чувствовала лишь легкую ностальгию от слабых воспоминаний о детстве, которые вдруг хлынули по мере оторванности от дома. Нас с Любаней вырастили в любви и заботе, наша семья была очень дружной, а теперь я самолично отрезала себя от самых дорогих мне людей. Предательские слезы почти хлынули по моим щекам, но я успела взять себя в руки и сменила тему:

— Лень, а где твой сын? — ненароком, словно невзначай, но мужчина аж дернулся от неожиданного вопроса и из-под бровей посмотрел на меня, так, что в огромной машине вдруг стало тесно.

— Никогда не интересуйся Артемом, — сказал как отрезал: — Мой сын тебя не касается.

— Я бы хотела с ним познакомиться… — еще одна попытка потерпела поражение.

— Забудь об этом, — тоном, не требующим возражения, приказал Леня.

— Не лучшее время для откровений, да? — я пыталась понять причину отказа и надеялась услышать обоснованный ответ: — Ведь если мы будем жить вместе, то и ребенок — с нами… Разве нет?

— Артем живет в другом месте с няней.

— Но ведь он может… — я очень хотела, чтобы Леня поделился со мной своими переживаниями, но этого не случилось. Он даже не позволил мне договорить!

— Не может. И я не хочу больше обсуждать с тобой своего сына, — подвел Филатов черту: — Это запретная тема для тебя.

Вот он, очередной кусочек души Филатова, в который он меня не впускает. Возможно, самый закрытый. По интонациям в его голосе было вполне понятно, что любая тема, касающаяся его сына, для мужчины болезненна и требует определенного подхода. Поэтому лучше вернуться к этому разговору позже, тогда, когда я сама к нему буду готова и смогу подобрать подходящие слова.

А сейчас я просто наслаждалась тем, что могу вот так, свободно, быть рядом с Леней. Нам никто не мешает, нас никто не осуждает и, по уверениям Филатова, никто не угрожает.

— Продукты… — я решила настроить любимого человека на мирный лад. — Нужно купить продукты для ужина.

Мужчина посмотрел на меня теперь уже с удивлением.

— Закажем доставку.

— Зачем? Я умею готовить! — и закивала головой как болванчик. — Да-да. И первое, и второе…

Видимо, понимая, что отделаться от меня не получится, Леня нахмурил брови, но согласился.

— Хорошо, мы заедем в магазин.

И мы действительно заехали по дороге в огромный супермаркет, где я с важным видом выбирала овощи и пыталась выяснить, какое у Лени любимое блюдо.

— Борщ домашний. Со сметаной, — после долгих расспросов все же выдавил он, старательно пряча лицо под капюшоном. — Надя, ты понимаешь, что мое лицо всем знакомо? — в конце концов не выдержал мужчина. — А тут еще ты рядом крутишься…

— Ты меня стесняешься? — тут же начала я себя накручивать, отчего Леня тяжело выдохнул.

— Нет. Просто очень скоро журналисты будут ходить за тобой по пятам.

— Но ты ведь будешь рядом и защитишь меня от них? — игриво, без доли страха улыбнулась я.

— Нет, — как можно более равнодушно покачал головой Леня в знак отрицания. — У нас фестиваль через две недели, и я уеду.

— А я…? — округлившимися глазами я посмотрела на Филатова, стараясь скрыть мгновенно появившееся напряжение в руках, в которых я держала кочан капусты для злосчастного борща.

— А ты останешься дома и будешь ходить на учебу, — и на мой вопросительный взгляд пояснил: — Завтра же отнесем в универ документы о твоем переводе.