Мы замерли в поцелуе.

Мы скроемся с глаз,

Скроемся с глаз…

Мой дом охвачен пожаром,

Высоким безликим пожаром

И заперта дверь,

Заперта зверь…

Вокруг меня одна пена,

Морская колючая пена

И ничем дышать,

Нечем дышать…

Меня сковали цепью,

Задался одной целью:

Чтоб не умереть,

Не умереть…

Знали бы мои однокурсники, что человек, исполнявший эту песню — мой парень, в квартире которого я живу — чтобы они сказали? А, не важно, ведь я решила до последнего благоразумно умалчивать сей факт. Вместо этого я начала напевать знакомые слова, едва шевеля губами. Вслед за мной стали подпевать и остальные сидящие в авто пассажиры, вот только до конца песню прослушать не получилось — от универа мне ехать не так далеко. Я иногда даже пешком хожу домой, чтобы сэкономить проезд.

Попрощавшись с однокурсниками, я попыталась открыть дверку, чтобы выскочить из авто, но ручку заело. Подергав несколько раз рычаг, я беспомощно посмотрела на водителя, и Юра негромко выругался, изо всех сил хлопнув руками по рулю:

— Твою мать, малышка, как ты меня задолбала!

Не сразу до меня дошло, что «малышкой» он назвал машину, а потом вышел со своей стороны, обошел авто и открыл для меня дверку, дернув за рычаг снаружи.

— Я предупреждал, что ей ремонт нужен, — попытался извиниться Юра и кивнул на прощание: — До завтра, Надя!

Я помахала ладошкой Юре и сидящим в салоне однокурсникам, после чего забежала в подъезд. Наверное, впервые после отъезда Лени меня переполняли другие эмоции кроме как тоски по нем. Но переживания о предстоящем студенческом концерте мигом развеялись, едва я подошла к квартире и поняла, что входная дверь не заперта. Мысленно выругав себя, что не повернула ключ утром после выхода, я взмолилась, чтобы воры или кто похуже не пробрался. Хотя это врядли могло произойти — дом новый, с видео-домофонами и прочими системами наблюдения. Тут муха не пролетит незамеченной, не то что воры!

Тихонько заглянув в прихожую, облегченно выдохнула. Никаких воров, конечно же, не было. Зато на полу стояли знакомые мужские ботинки. Сердце запело от радости, и с победным криком, скидывая на ходу куртку, я пробежала по квартире в поисках любимого.

— Леня!

Мужчина стоял возле окна на кухне, скрестив руки на груди, и курил. Вид его не предвещал ничего хорошего — брови нахмурены, губы поджаты. Мой любимый однозначно чем-то обеспокоен, и, судя по его недовольному взгляду, которым он меня рассматривал — причина во мне. Опешив от подобного приветствия после долгой разлуки, я остановилась в дверном проеме как вкопанная, не понимая, что происходит.

— Привет, — пролепетала растерянно. Не такой я представляла нашу встречу…

— Кто это был? — кивнул Леня в сторону окна, за которым, словно огромная черная дыра, зияла ночь. Два и два в уме сложились достаточно быстро, и причина Лениного недовольства для меня нарисовалась в банальную мужскую ревность. Ой ли — банальную? Для меня подобное проявление чувств от Филатова сродни самому драгоценному подарку. И, как в дешевых мелодрамах, я попыталась объясниться:

— Староста… Он нас всех по домам развез…

— Да? — недоверчиво сощурил глаза мой любимый. — А почему он тебе дверь открывал? Или самостоятельность уже не в ходу?

— Там дверь заклинило… — я понимала, какая эта глупая ситуация, и так же глупо звучат мои оправдания.

Воистину, благими намерениями стелется дорога в ад. Уж лучше бы на такси поехала, ей-Богу…!

— Дверь? Какого черта эта дверь клинит в середине ночи? Ты вообще в курсе, который час?

— Я не знала, что ты приехал… — ненавижу оправдания. Хотя бы потому, что смысла от них никакого. — Ленечка, поверь, мы всего лишь репетировали выступление…

Одно слово — один шаг. Медленно я приближалась к Леониду, пыталась объяснить ему совсем не двоякую сцену, свидетелем которой он оказался, и страстно, до ломоты в руках желала его обнять. Обнять так крепко, чтобы не то что подозревать, но чтобы даже мысль не подпускал к себе о том, что я могу быть с кем-то еще!

Леня еще пару мгновений всматривался в мое лицо, подозрительно сощурив глаза, а потом расслабился и рывком притянул меня к себе. Легко повернувшись, усадил на подоконник.

— Никаких больше старост, поняла? — пригрозил он, и я, наверное, впервые за то время, что мы вместе, почувствовала, что я для него не просто фанатка, которую он вынужденно впустил в свою постель и свою квартиру. Леня меня приревновал. Я была даже рада, что он так вовремя приехал и застал эту ничего не значащую сцену с Юрой… пусть истинной причины для ревности не было, но так мне понятно, что все же что-то значу для этого грозного и скрытого мужчины.