Только тут Франк понял, в чем дело. Макс обращался не к нему, просто изображение его собеседницы оставалось за пределами видимости. Вероятно, она просто находилась в другом конце помещения.

Происшествие показалось Франку добрым знаком. Он любил чувствовать себя сбитым с толку - редкий, изощренный, изысканный кайф! Может, и правда, пришло время назначить мальчику новое свидание?
– размышлял Франк. Рановато, конечно: в свое время я ждал куда дольше, а ведь в моем роду были лисы и саламандры, тогда как Макс, при всех своих достоинствах - всего лишь человеческий детеныш, жидкая кровь. Вот и двери мои не захотели для него открываться, и вряд ли станут покладистее прежде, чем он сумеет изменить свою природу... Но, с другой стороны, не оставлять же вовсе без внимания такое совпадение!

– Ну и что мне с тобой делать?
– насмешливо спросил Франк у телеэкрана.

"Мне-то все равно, - в тон ему ответило изображение.
– Мне спешить некуда. Это ты у нас все время спешишь".

– Ничего себе!
– окончательно изумился Франк.

"Ничего себе!" - поддержала его невидимая собеседница Макса.

Франк махнул рукой и засмеялся. Ладно, - подумал он, - назначу я тебе свидание. Убедил. Но смотри, не проворонь свою удачу. Следующего случая долго ждать придется.

Глава 102. Иггдрасиль

Иггдрасиль <...> соединяет различные миры.

Иногда я беру такси и еду на Волгоградский проспект. Миновав толстые трубы "фабрики облаков", расплачиваюсь с водителем, и по обледеневшей тропинке взбираюсь на пологий холм. Бывает, мне приходится ждать, пока проедет длинный товарный состав, а порой путь свободен. Переступаю через рельсы, пересекаю пустырь, а потом часами брожу среди металлических заборов и обшарпанных стен заводских корпусов.

У моих прогулок нет прагматической цели. Я не живу несбыточными надеждами. Знаю, что узкого неприметного лаза между первым и семнадцатым номерами больше нет и, скорее всего, никогда не было: нумерация домов на нечетной стороне Остаповского проезда обрела внутреннюю логику; пятерка, семерка и прочие цифры в должной последовательности красуются на своих местах. Только тройка по-прежнему отсутствует, и это кажется мне добрым знаком.

Я ни на что не рассчитываю. Я не настолько наивен, чтобы полагать, будто дом Франка действительно привязан к определенному географическому адресу. Езжу в Остаповский проезд лишь потому, что меня тянет сюда как магнитом. Но однажды, накануне Нового года, обнаруживаю на своем пути кассету в пластмассовой коробочке, любовно заклеенной картинками, вырезанными, очевидно, из какого-нибудь музыкального журнала. Led Zeppelin в полном составе, на сцене и на лоне природы, а также гривастые головы Планта и Пейджа соло, без коллег по рок-труду.

Кассета, к слову сказать, лежит не в сугробе и не в мусорной куче, а на рельсах, словно Анна Каренина какая. Вернее, на одном рельсе, с которого предварительно смахнули снег. Зачем? Чтобы пленка не намокла? Или чтобы в глаза бросалось? Оглядываюсь по сторонам в поисках гипотетического хозяина моей находки - никого. Ничего удивительного, сколько раз здесь гулял, а людей всего два раза видел, да и те где-то далеко бродили, на расстоянии истошного вопля.

Сую добычу в карман, разворачиваюсь и иду обратно, на Волгоградку, ловить такси: потребность гулять по Остаповскому проезду вдруг меня покинула. Почему - пока не понимаю, но чую, что какая-то связь с кассетой тут должна быть. Словно бы нашел, наконец, то, что давно искал, хотя, разумеется, не искал я эту кассету, на кой она мне сдалась? У меня и магнитофона-то нет...

Зато он есть на работе. Славный, старенький Sharp, инвалид, но трудяга. На книжном складе в Гнездниковском переулке сейчас, скорее всего, пусто. С Раисой я распрощался как раз перед самым уходом, аж до четвертого января, прочие сотрудники ушли еще раньше. Вот и славно. Посижу там, чаю попью, в новых книжках покопаюсь... Ну и кассету заодно послушаю.

Стараюсь держать себя в руках, сурово напоминаю разгулявшемуся воображению, что никто не обещал снабжать меня чудесными откровениями и волшебными талисманами. Но, чего греха таить, подпрыгиваю от нетерпения на переднем сидении автомобиля. На заднем же путешествует ёлка, час назад купленная в Люберцах подобравшим меня румяным здоровяком. Тот доволен, хвалится житейской своей сметкой: дескать, в Москве ёлки стоят - о-го-го!
– а в области мужики за бутылку питьевого спирта "Роял" деревце отдают и счастливы... Хвойный аромат щекочет ноздри и пробуждает надежду. Простой ассоциативный ряд: ёлка, Новый год, подарки... Кассета с портретами Планта и Пейджа - это, разумеется, новогодний подарок, чудесный привет из немыслимых потусторонних краёв. Иначе быть не может. И поскольку я - не самый оголтелый фан Led Zeppelin, дело, должно быть, не в самой кассете, а... В чем? Не знаю, но душа моя (или даже все три души, Ка, Ах и Ба, обнаруженные в утробе человеческой дотошными древними египтянами) приподнимается на цыпочки, трепещет благоговейно. Поэтому двор пересекаю бегом.

В офисе, к моему удивлению, горит свет, в углу, отведенном для кухонных нужд, сидит Веня. Редкий гость, которого и в разгар рабочего дня сюда калачом не заманишь. Радуется мне безмерно, включает электрический чайник, ставит на стол доску для игры в нарды, извлекает из-под коробок с книгами иноземный коньяк. Что ж, сегодня, пожалуй, я рюмку-другую выпью, и не из вежливости, как обычно, а с величайшим удовольствием. И в шеш-беш сыграю, чего ж с хорошим человеком кубиками не пошвыряться? Но сначала включу магнитофон, ибо я не железный, а от любопытства иногда умирают. По крайней мере, отдельные легковозбудимые экземпляры, вроде меня. А свидетель в таком деле не помеха, все равно ничего не поймет. Я и сам-то, скорее всего, ничего не пойму. Нихерушеньки.

– "Лестница в небо", - с удовольствием констатирует Веня, когда раздаются первые аккорды.

Ну да, такую мелодию грех не узнать, даже если все половозрелые медведи мира почтили ваши уши церемониальной прогулкой.

– Откуда она у тебя?
– Веня разглядывает коробочку.
– У сироты, небось, отнял? Вместе с конфетой?

– Что-то в таком роде, - соглашаюсь рассеянно.

Мне не до разговоров, у меня все мыслительные процессы проистекают сейчас в одном направлении: силюсь понять, есть ли некий тайный смысл в моей находке, и если есть, то какой? "Лестница в небо" - ничего себе метафора, конечно, кто же спорит? Но метафор мне и без того хватает. Могу пожертвовать пару сотен на благотворительные нужды, от меня не убудет...