– Нет, правда, где ты это взял?

– Нашел, - говорю.
– Шел, шел и нашел. А что?

– Да так... Просто, если бы кассета была из твоей коллекции, я бы удивился. Не могу себе представить, как ты вырезаешь эти картинки. И клеишь их аккуратно, одну за другой. Да еще и стихи на обороте пишешь...

– А там еще и стихи есть?
– удивляюсь.
– Ну, это точно не я их писал.

– Конечно не ты. И даже не Роберт Плант, а простой русский мужик, Борис Леонидович Пастернак, если я ничего не путаю. Вот, слушай:

Рассказали страшное,

Дали точный адрес.

Отпирают, спрашивают,

Движутся, как в театре.

Веня умолкает, довольный произведенным эффектом: я пялюсь на него во все глаза, даже рот приоткрыл, кажется. "Дали точный адрес", - надо же! Это не может быть простым совпадением. Дали. Точный. Адрес. О, господи.

– Это все?
– спрашиваю, наконец.

– Все. Только одно четверостишие. Но если ты внезапно понял, что любишь поэзию превыше всех прочих мирских утех, имей в виду, у меня одна из лучших библиотек в Москве. И самиздат, и тамиздат, и тутиздат, не говоря уже о давным-давноиздате...

Песня, тем временем, умолкает и тут же начинается снова. Прослушиваем ее в молчании. Короткая пауза, щелчок - и опять "Лестница в небо", никакого разнообразия.

– Пленку, наверное, обрезали и склеили, - смеется Веня.
– Я и сам так когда-то делал. Чтобы слушать очередную Самую Главную и Любимую Песню без перемотки. Ну и понты, конечно: кассеты - дефицит, а мне, дескать, не жалко... Опа! А здесь твой сирота лажанулся. "Лестница в небо" - из концерта 71 года, а тут почему-то написано 1965... или даже нет, еще хуже. Шестерка переправлена на девятку. 1995. Странно. До девяносто пятого года еще дожить надо - и сироте, и нам с тобой, и Планту с Пейджем.

– Тысяча девятьсот шестьдесят пятый переправлен на девяносто пятый? переспрашиваю, зябко ёжась: все же шестьдесят пятый - год моего рождения. Поди теперь разбери, что сулит мне такое совпадение: то ли соответствующую надпись на надгробной плите, то ли новое рождение, и не проще ли сделать вывод, что одно другому не мешает?

Я нервничаю, а потому болтаю без умолку: обычно это помогает успокоиться.

– Как интересно. Действительно, рассказали страшное и дали точный адрес: Лестница в Небо. И со временем даже более-менее определились: тысяча девятьсот девяносто пятый год. Через три года. Вернее, почти через два.

Ох, надо мне было прикусить язык! После слова "интересно" следовало остановиться. Но поздно, теперь Вениамин смотрит на меня в упор, внимательно и лукаво.

– Это тебе, что ли, свидание на Лестнице в небо назначили?

– Ну что ты. Сироте. А он, дурачок, потерял приглашение. Может, и правда, я вместо него схожу на холяву... Поживем - увидим. Давай-ка чай пить, да в нарды играть.

– Давай, - говорит.
– Если уж у тебя два с лишним года в запасе...

Глава 103. Идам

В качестве Идама может выступать, в принципе, любой персонаж буддийского пантеона, которого верующий выбирает своим покровителем.

– А как у тебя вообще дела?
– вдруг спрашивает Веня в конце первой партии, пока мы наперегонки выводим шашки "на двор".

– Да так...

Я, признаться, обескуражен. Не столько вопросом, сколько заговорщическим тоном: так говорят люди, которых связывает некая тайна, а у нас до сих пор и секретов-то общих, кажется, не было.

– Какие дела ты имеешь в виду? Если тутошние, - вычерчиваю рукой выразительную дугу, - то сам знаешь. Жиреем понемногу. Малиновые пиджаки закупать пока рано, но прогнозы вполне оптимистические, к лету, возможно, дозреем...

– Да ну тебя!
– ржет.
– Пиджаки ему малиновые... А вот хрен тебе, ты сначала колбасень свою семичленную с единицы убери!

– Сейчас уберу, - соглашаюсь. И тут же выбрасываю бесценный в такой ситуации дубль: один-один.

Знай наших. Четыре шашки из семи отправляются в виртуальное небытие, Веня хмурится: теперь я вполне могу его обогнать. Он, в отличие от меня, чрезвычайно азартен. Поэтому минуты полторы молчит, сопит и мечет кубики. Наконец, завершает партию, опередив меня всего на одну шашку, заливисто хохочет, сверкая очами.

– Ага, я тебя все-таки сделал! Отыгрываться будешь?

– А как же.

– Вот и славно... Вообще-то, я имел в виду не работу, - говорит он, торопливо расставляя шашки для следующей партии. Как тут дела идут, я знаю. Нехило, честно говоря, идут... Ты бросать-то нас пока не надумал?

Флегматично пожимаю плечами:

– Да нет, вроде. Прижился я у вас, как уличный кот в крестьянском хозяйстве. Мышей вот ловлю, а мне за это еще и молока наливают. Красотища...

– Мышей - етта правильна!
– кривляется Веня.
– Нас с Райкой нельзя бросать, мы нежные и привязчивые, мы верим, что ты принес нам удачу и, к тому же, очень любим, когда кто-то за нас пашет; следовательно, вряд ли переживем разлуку со своим волшебным талисманом...