– Все, что вы мне сейчас сказали насчет жизни без чудес, брюха и прочих житейских радостей - это лирическое рассуждение, пророчество, или угроза?

– Неужто я должен выбирать одно из этих трех определений? Ни одно не подходит. Есть в русском языке слово из шести слогов: пре-ду-преж-де-ни-е. Мне оно больше по душе.

– Желтая карточка?

– Вот именно.

– Игрок, нарушивший правила, сначала получает предупреждение, а с поля его удаляют лишь после повторного нарушения, - говорю тихо, почти нараспев.
– Но я не знаю правил этой вашей игры. Наверное, надо бы ловить на лету, но я дурак дуракомНалейте-ка мне еще рому, а то в ушах звенит, виски словно ватой набиты. Я ничего не понимаю, а вы не объясняете. Мне грустно и страшно. Я влип?

– Ага, - смеется, - влип. Но не сейчас, а двадцать семь лет назад. А теперь начинаешь вылипать.

– "Вылипать"? Ну-ну.

Я и не заметил - когда это он перешел со мною на "ты"? Только что? Или раньше? И что это значит? Что спутник мой снял маску вежливого интеллигентного дядечки? А что под маской-то? Смотрю на него внимательно. Никаких перемен, лицо как лицо, вполне себе человеческое. Налил мне рому, чуть-чуть совсем, птичью порцию.

– Правил, - говорит, - не существует. И "удалять с поля" тебя никто не будет. Плохо другое: ты, как и любой другой человек, вполне способен "удалиться с поля" самостоятельно. Игрок, добровольно покидающий поле, обычно полагает, что просто берет тайм-аут. Короткую передышку. Отдохну, дескать, и с новыми силамиНо так не бывает.

– Как не бывает?
– кажется, за этот вечер я изрядно отупел. Никак не мог взять в толк, что он имеет в виду.

– А вот так. Нельзя "отдохнуть" и "вернуться в игру с новыми силами". Вернуться после перерыва почти невозможно. Мне кажется, ты должен это знать. Ты ведь как раз собрался спрятаться от собственной судьбы? Потому и сорвался с места как укушенный? Ну, положим, Москва - не то место, где можно спрятаться от судьбыНо когда человек искренне хочет, чтобы чудеса ушли из его жизни, желание, как правило, исполняется. А потом.

– А потом - что?
– спрашиваю, содрогаясь.

Глава 56. Геспериды

Геспериды живут на краю мира, у берегов реки Океан и охраняют яблоки вечной молодости.

– Да так, ничего особенного. Просто время начинает идти очень быстро, знаешь ли. Не успеешь проснуться, а за окном уже вечер; закончишь пережевывать обед, а уже спать пора- И множество мелких, но обременительных - не дел даже, делишек. И еще больше способов от них отдохнуть - общий корень со словом "дохнуть", тебя это не настораживает?

– Передергиваете, - возражаю. Но он меня, кажется, не слышит. Увлекся.

– А потом вдруг наступает старость - можно сказать, ни с того, ни с сего. Ничего особенного, конечно, все идет по плану, но тебе покажется, что впереди - не целая жизнь, а всего один короткий, хлопотный день. И ощущение это будет, в сущности, очень верным.

– Я никогда не стану старым, - говорю упрямо. Губы дрожат, но голос я обуздал.
– И жизнь моя не будет похожа на один хлопотный день. Так не будет, потому что я с детства решил: так не будет. И все.

– А как будет-то?
– доброжелательно интересуется мой попутчик.
– Это ты уже решил?

Глава 57. Гинунгагап

В скандинавской мифологии первичный хаос, мировая бездна.

Ничего я, разумеется, не решил; хаос первобытный царит в глупой моей голове, и извлечь оттуда удается не мысли, не слова, а лишь разрозненные звуки, да и те гласные: "яэ-э-э-а я-и яа-о!"

Или, если уж быть честным до конца: Ы-Ы-Ы-Ы-Ы!

Глава 58. Главк

Ребенком, гоняясь за мышью, упал в бочку с медом и был найден мертвым. Некий Полид с помощью целебной травы, бывшей в употреблении у змей, возвратил его к жизни.

Никогда не мог толком сформулировать, чего я, собственно говоря, хочу. Картины будущего не роились в моей голове, даже мечты не принимали конкретных очертаний, а невесомыми цветными хлопьями кружились в темноте перед глазами, и расшифровывать их приходилось как кляксы Роршарха: ну-ка, ну-ка, на что похожа эта тень? Ни на что не похожа? Ну и ладно.

Я не строил далеко идущих планов, просто плыл по течению, лелея втайне надежду, что это некое особенное течение, и попутчиков у меня кот наплакал: две щепки, сухой лист, да бумажный кораблик.

Да уж, великим стратегом меня не назовешь. В голове моей опилки, но кричалки и вопилкиЭк меня занесло! Что ж, направление выбрано верно. В сущности, вся наша жизнь случается с нами в детстве, в концентрированном виде. А потом мы только разбавляем этот концентрат дистиллированной водой времени.

Я вспомнил вдруг, что был в детстве жутким чистюлей. Запачкавшись в грязи, поднимал такой вой, что оконные стекла звенели: я полагал, будто от грязи можно "заразиться" окружающим миром, как гриппом, или свинкой. Опасался, что вместе с грязью в меня проникнет некий ужасный "микроб", и я стану "как все". Превращусь во взрослого лысого (как папа) дядьку, обзаведусь толстой (как мама) женой, буду носить мешковатые костюмы, ходить на работу, чавкая, поедать ежедневный борщ, проводить лето на мокром от пота диване и орать с балкона на детей, своих и соседских, втайне ненавидя их (просто потому, что они - дети и, вероятно, умрут позже, чем я). Метафизический этот страх - одно из самых ярких воспоминаний, хотя слова, подходящие для описания ужасавшей меня "взрослой" участи, нашлись не сразу: в младенчестве легко довольствоваться невнятными подсказками инстинкта, не утруждаясь формулировками.