– Мамочка, всё равно, уже столько лет прошло, а ты всё плачешь.

– С годами, не можешь вспомнить, что вчера было, а вот события из своего детства, так и предстают, так и стоят перед глазами. Память не вырезать, не связать в узелок, не закинуть в мусор. Нельзя забыть. Она, наша память не даёт забыть, то, что мы пережили. Да и разве можно такое забыть?

Я тебе рассказывала, как Коля с ребятами на поля ходил за картошкой. А когда угнали наших ребят, что они придумали, эти изверги. Правда, это случилось в соседней деревне Потаповке. Согнали детишек от трёх до десяти лет и заставили идти по минному полю до Буда-Кошелёво, а это примерно девять километров. Как ты думаешь, сколько маленьких душ тогда они погубили?

А нашу деревню сожгли, проклятые. Дотла сожгли. Время пришло отступать им, так совсем озверели фашисты. В ноябре сорок третьего, помню, мама собрала нас, малышню и мы в лес с некоторыми соседями подались. Спрятались на болоте. И во время убежали. В деревню каратели нагрянули. Арестовали большую группу жителей, загнали в амбар и подожги. Уже в партизанском отряде, я слышала, как кто-то маме рассказывает, что когда сжигали деревню Лозов в амбаре, одна мать говорит своему сыну: – Зачем ты надел резиновые сапоги, в них дольше будешь гореть… А сколько таких деревень они сожгли? Наша Рогинь, соседнюю деревню Лозов, Зоболотье, Струки, поселки Красное Знамя и Культура. А Хатынь?

Нам ещё повезло, мы у партизан оказались. Помогали им как могли. Собирали по лесам оружие и боеприпасы на местах боев. В Лозовском и Рогинском лесах было найдено много вин¬товок, несколько пулеметов, а уж гранат и патронов…

***

Население района с первых дней оккупации начало борьбу с оккупантами. Было принято решение о создании партизанского отряда. Костяком отряда стали жители Будакошелевщины, а также бойцы и командиры Красной Армии, вышедшие из немецкого окружения или бежавшие из немецких лагерей для военноплен¬ных.

Конец ознакомительного фрагмента.