Вдоль стены, обращенной к восходу солнца, стояли боги, вырезанные далекими предками дядьки Прона-краснодеревщика из цельных стволов дерева и раскрашенные цветными красками. Половину Мира Живых возглавлял Отец Перун в длинном красном одеянии, а половину Мира Мертвых – Матерь Мокошь с таким же золотым лицом, какое было на домовине онфимкиных родных. Мальчик быстро зашел в святилище, подошел к богам и приложился к ним губами и лбом. Искренне и сильно попросил помощи в трудном деле. Так всегда делал отец, отправляясь куда-то дальше крайних пастбищ.

Онфимкин дом стоял недалеко от Священного холма. Мальчик дошел домой, никем не остановленный, хотелось бы в шутку сказать, что все как повымерли в селении, но, к сожалению, сейчас это больше не было шуткой.

Окончательно почувствовав себя беспомощным ребенком, Онфимка забрался в свой любимый тайный уголок, где прятался от всяких передряг в детстве – за огромный расписной сундук, над которым висели зимние вещи. Здесь его всегда ждали покой и уют, защита и тепло. Боковая поверхность сундука была разделена на большие квадраты, в каждом из которых нарисовано какое-то необыкновенное существо. Здесь были птицы с человеческими лицами, волки с разинутыми пастями, медведи, стоящие на задних лапах, слоны с широкими и длинными клювами*, опущенными вниз. На каждой стенке сундука картинки повторялись. В онфимкином убежище прямо на уровне его глаз был нарисован его любимый тигроконь* – настоящий большой и красивый конь с головой тигра, у которого была улыбка в пол-лица, но непонятно было, то ли он сильно чем-то недоволен, то ли напротив – сильно над чем-то ржет.

Мальчик привычно погладил тигроконя по шерстке рыжего цвета с черными полосками.

– Вот бы мне такого друга – большого и сильного! – мечтательно протянул Онфим, глядя в красивые зеленые глаза нарисованного зверя.

За дверью немедленно послышался глухой топот копыт, как будто неподкованный конь шел по траве. Кто-то толкнул дверь снаружи, она шумно открылась, ударившись о стену. Неведомый гость остановился в нерешительности, немного подумал и уверено двинулся к сундуку. Онфимка весь сжался, желая спрятаться как можно глубже, но некто с силой двинул по сундуку чем-то тяжелым и тот съехал на полметра в сторону. К перепуганному мальчику приблизилась тигриная морда, только огромный рот зверя не улыбался и не печалился, а скептически кривился и что-то дожевывал. Склонив голову набок, загадочное животное произнесло, слегка растягивая слова и акая:

– Это тебе что ль я теперь должен быть другом? Не слишком ли ты мал для таких крутых друзей, как я?

У Онфимки отвалилась челюсть, он молчал, совершенно ошалев от неожиданности. Красивые зеленые глаза с черными кошачьими стрелками внимательно смотрели на него.

– Ой, только не говори, что даже не понимаешь, что происходит!.. – обиженно протянул тигроконь. – Меня оторвали от обеда, скинули на эту холодную и мокрую землю, а тебе даже неизвестно, кто я!

Онфимке стало немного не по себе от того, что вроде как совесть его в чем-то не чиста. Он предложил:

– Ну… Я все равно собирался готовить, давай поедим вместе?

– О, как мило! Я вот только начал вкушать манну небесную, а что предложишь мне ты?

– У меня есть пареная репа и гречневая каша, – радостно сказал мальчик и побежал к печке. Открыв деревянную заслонку, он ухватом задвинул чугунки с шестка* в теплую печь.

– О, Перуне! – еще больше скривился гость. – Что, даже мяса нет?

Мясо у Онфимки было и немало, но беда в том, что в основном оно бегало по двору без всякого присмотра – петухи, куры, утки с утра до ночи кормились где и как придется, потому что мальчик не поспевал один за всем огромным хозяйством. Вредный гость начал злить доброго мальчика. Он открыл дверь, указал на птиц и сердито молвил:

– Хочешь мяса – иди налови! Я тебя в гости не звал и исполнять все твои прихоти не обязан!

– Да как не звал-то?! – уже истерично завопил недоконь. – А кто не далее как полчаса назад просил себе друга, тыкая в мой великолепный портрет своим грязным пальцем? Боги же передали тебе, что исполнят три твоих заветных желания, чтобы помочь твоему нелегкому пути!

– Никто мне ничего не говорил про это…

– Да уж… Многие были против того, чтобы посылать к тебе старуху, у нее уже давно проблемы с памятью… Но только у нее хватило святости для перехода границы миров. А между тем, она должна была передать тебе, что три твоих самых сильных желания исполнятся. Одно ты уже потратил! Хотя нельзя не признать того факта, что пусть и совершенно случайно, но ты получил лучшего друга во вселенной! – тигроконь фамильярно качнул головой в знак вроде как официального знакомства. – Меня зовут Никита Небесные Копыта, но ты, так и быть, можешь звать меня просто Никитка. Давай что ли твое мясо, придорожные кафе изобретут только через тысячу лет, я не могу столько ждать до следующего приема пищи в Ростове.

Онфимка вышел на крыльцо, недоконь поцокал за ним. Мальчик царственным жестом обвел двор, указывая на разнообразное обеденное предложение для Никиты. Глаза последнего яростно сверкнули зелеными искрами и он стремительно кинулся к одной жирненькой золотистой курочке, которую сразу заприметил. Онфим не стал любоваться этим зверским обедом и пошел наслаждаться своей гречкой да репой.

Поев, мальчик начал собираться в путь. В суму кинул отцову большую ложку с вырезанным медведем на черенке и свою маленькую с нарисованными на ней брусничинами. «Зачем две?» – спросите вы, потому что наверняка не знаете, что две деревянные ложки – это не только практичные предметы для приема пищи, но еще и очень древний музыкальный инструмент, при помощи которого можно играть развеселые мелодии и залихватски танцевать под них. А какой же длинный путь без веселья?

Из бабушкиных запасников вытащил аккуратные холщовые мешочки с сухарями, сушеным мясом и рыбой, твердым сыром и вяленными на солнце ягодами. Несколько крупных луковиц дополнили набор юного путешественника.

Из сундука Онфим достал красные кожаные сапожки с узорами, которые отец купил ему на зимней ярмарке, и огромный шерстяной плащ невероятной красоты. Этот плащ был самой ценной вещью семьи и вообще-то предназначался для военных походов отца, на которые время от времени созывал ростовский князь Гостята. Был он двух сторон: одна, серая, на каждый день, из тонкого, но крепкого шерстяного полотна. А другая – из плотной рыжей шерсти, поверх которой лоскутами разных цветов вышиты были звери Лев и Индрик*, стоящие на задних лапах и побивающие друг друга в окружении сказочных птиц, на поляне у озера, окруженного деревьями, цветами и солнечными лучами. Этой стороной следовало поворачивать плащ, идя в бой, а также если из боя шли с победой. Онфимка свернул плащ вдвое, надел на плечи и закрепил слева круглой застежкой со стремительной стрелой посередине.