Уолтер дернул бровью, и вышколенная прислуга испарилась, оставляя нас наедине.

— Чай? Кофе? — Мужчина сам потянулся к стоящим на столе чайникам.

— Кофе, пожалуйста, — согласилась я и сразу перешла к главному — а какой смысл тянуть? И пусть считает меня дурочкой, но это нужно проговорить. — Энтони, мне очень жаль по поводу ожерелья. Я должна была вернуть тебе его перед уходом. Но я просто не привыкла носить такие вещи и совершенно про него забыла. Я попрошу в долг у родителей и рассчитаюсь с ювелиром, а потом, когда…

В воздухе поплыл упоительный аромат свежесваренного кофе, я обхватила чашку обеими руками и уставилась в черную глубину, чтобы не смотреть на Уолтера. Мне не хотелось знать, что он там себе сейчас думает — жалеет меня? Потешается? Злится?

— Я уже рассчитался с ювелиром, Оливия, — спокойно произнес мужчина, взял мою тарелку и положил на нее два золотистых тоста. — Когда покупал это ожерелье. Это был подарок. В утере подарка нет ничего страшного.

— Но ты сказал…

— Обманул. Ты так напряглась, когда его увидела, а мне хотелось, чтобы ты его надела.

Я не удержалась и вскинула глаза, встречаясь с Уолтером взглядом. Тот улыбнулся и пожал плечами — да, такой вот я мерзавец, силой и манипуляциями наряжаю девушек в драгоценности.

Я вздохнула. Боже, дай мне сил понять этого мужчину!

Но вслух произнесла совсем другое:

— В любом случае, полиция должна будет его вернуть, я так полагаю. Я отправлюсь туда сразу после завтрака. Целитель Доллиш ведь согласится дать все необходимые показания? Конечно, нам не стоило уходить с места происшествия, но, я думаю, все можно будет объяснить. Мне не хотелось бы, чтобы у тебя были проблемы. Ты ведь всего лишь защищал меня…

— У меня не будет проблем. И у тебя не будет. И в полицию идти нет никакой необходимости, — светло отозвался Энтони, пригубив кофе из своей чашки. — Брайан контролирует ситуацию. На данный момент все считают, что трое несчастных юношей пострадали от бандитского нападения. Причин им не верить у полиции нет. Но если тебе кажется, что ранениями они недостаточно расплатились за содеянное, то можно устроить дополнительное наказание. В частном порядке. А носиться по полицейским участкам и судам у меня нет времени. И тебе откровенно не советую.

Я открыла рот. Закрыла. Снова открыла. И снова закрыла, не в силах подобрать слова.

Не то чтобы я была против просто забыть об инциденте будто его и не было, очень даже за! Но… так просто?

— Да, — продолжил Уолтер, не обращая внимания на мое замешательство, — и я пойму, если ты больше не захочешь продолжать наш контракт. Однако, ты можешь все же доделать то, что тебе нужно с одним оговоренным условием — результаты все равно год принадлежат мне.

— Что значит — не продолжать наш контракт? — окончательно перестав что-либо понимать, переспросила я.

Энтони поднял на меня глаза. И выглядел он на удивление спокойно-серьезным.

— Оливия, я не изверг, хотя, вероятно, у тебя сложилось иное впечатление. И я не могу принуждать травмированную девушку к нежеланной для нее близости, даже если эта близость подразумевает только «поцелуи выше шеи».

— И руки, — машинально дополнила я.

— И руки, — согласился Уолтер и все же сверкнул смешинкой во взгляде.

Я чувствовала себя на редкость глупо, хотя, казалось бы, выдающийся ученый…

Уолтер предложил мне убрать из контракта самую ненавистную мне часть, оставив сплошные сливки, а я до сих пор не приняла предложение, за которое неделю назад уцепилась бы зубами?

Что изменилось?

Я? Уолтер?

Мое отношение к Уолтеру?..

Потому что он меня спас?

«Нет», — ответила я сама себе. — «Не поэтому».

Дело не в факте спасения, а в том, как он там оказался. Он отделался от герцога Тайринского, фигуры, от которой даже такому человеку, как Уолтер, непозволительно отделываться. И пошел за мной.

А теперь — вот. «Не могу принуждать».

Возможно, это тоже часть какой-то хитрой игры. А возможно, Энтони Уолтер не совсем тот человек, которым я его себе вообразила. И Флора права, что я иногда я слишком упряма…

— Я не травмированная девушка. — Я наконец подобрала слова и произнесла их строгим деловым тоном. — А вы, господин Уолтер, воображаете себя куда большим извергом, чем являетесь на самом деле. И если вы сами желаете освободиться от моего общества, то, насколько я помню, неустойки за это наш контракт не подозревает. А я способна выполнить взятые на себя обязательства. Но буду благодарна за предоставленную рассрочку в… скажем, семь дней. На больничный!