— О, леди торопится. Куда же вы так торопитесь, леди? Ночью, в одиночестве… мой долг джентльмена требует составить вам компанию.

За спиной послышался как минимум двухголосый смех и топот.

Они нагнали меня и окружили за несколько секунд, не трогая, но вынуждая остановиться, и я растерянно вскинула глаза на того, кто встал прямо передо мной.

Молодой совсем парень. Едва ли не школьник лет семнадцати. Взъерошенные волосы, задорная ухмылка, хорошая одежда.

И стойкий алкогольный дух.

Все понятно, золотая молодежь слегка перебрала, затосковала и ищет развлечений. Перехватить девушку, поприставать, засмущать, а может и соблазнить на те самые клубы-рестораны — приключение ничуть не хуже прочих.

Я вежливо улыбнулась.

— Дайте пройти, молодые люди.

— Вы посмотрите, леди не нравится наша компания! — продолжил парень тем же развязным тоном и нарочито огляделся, даже приложил ладонь ко лбу козырьком. — Но увы, я тут другой-то компании не вижу!

Сопровождение снова согласно заржало. А парень резко стер с лица ухмылку и оглядел меня с головы до ног холодным презрительным взглядом, от которого по позвоночнику пробежали мурашки.

— Посмотри какая цаца.

А потом он протянул руку, я отшатнулась, но он все равно успел подхватить пальцем лежащее на шее ожерелье.

— И какие цацки.

Тут мне наконец сделалось не по себе. Я совершенно забыла, что стараниями Уолтера превратилась в ходячее состояние.

Спокойно, Оливия, спокойно. Это не городская шпана, не грабители. Все будет хорошо.

Второй раз улыбку выдавить было сложнее, но я справилась.

— Если подумать, я буду совершенно не против, если столь любезные молодые люди проводят меня до такси.

Очевидный лидер компании приподнял брови, затем изобразил на лице глубочайшие раздумья и перекатил в пальцах грани камней.

— Поздно! — с трагическим надрывом выдал он. — Вы нас отвергли сразу, и теперь за то, чтобы пройти придется заплатить.

С этими словами он стиснул ожерелье в кулак и с силой дернул.

Шею резануло жгучей болью, я вскрикнула, из глаз брызнули слезы, а в следующее мгновение, под надменно брошенное «заткни ее», чья-то грубая рука зажала мне рот и нос, лишая воздуха.

Я отчаянно дернулась, оступилась, подвернула ногу — что-то громко хрустнуло. Замотала головой, пытаясь сбросить душащую ладонь, а потом меня швырнули куда-то в сторону, на холодные камни.

С трудом проморгавшись от слез, я вскинула голову и обнаружила, что лежу в темном узком проходе между двумя домами, а фонарный свет с бульвара загородили три фигуры.

Одна из них сунула руку в карман, пряча сверкнувшую напоследок россыпь камней, шагнула ко мне и рывком вздернула на ноги, впечатывая в стену. Я снов вскрикнула, но звук получился каким-то слабым, не громче писка котенка. Парень наклонился ко мне и душащий запах перегара заполнил легкие.

Но очнулась от странного оцепенения я только тогда, когда чужие пальцы дернули лиф платья с треском раздирая тонкую ткань, а между ног грубо ткнулось колено.

Паника накрыла меня с головой, я закричала, но насильник навалился на меня всей тушей, зажимая рот, лишая дыхания, до боли стиснул грудь, не обращая внимания на жалкие попытки оттолкнуть его или ударить.

Я задыхалась, слезы катились по щекам, а в голове только стучало ужасом: «Нет, нет, нет!».

И от этого всепоглощающего ужаса, сознание вдруг куда-то поплыло…

А потом раздался грохот.

И еще раз.

И еще.

Энтони

Первым получил девятимиллиметровый свинцовый подарок тот, кто стоял ближе всего ко мне. Он же меня первым и увидел.

Меня и направленное на него дуло револьвера.

Не знаю, показалось мне или нет, что он начал что-то формировать в руках — мне некогда было выяснять. Выстрел в плечо — и подонок лишен такой возможности.

Второму досталось в бедро.

Третий…

Третий был сложнее всех, он стоял прямо перед Лив, и был риск задеть ее.

А еще был риск грохнуть тварь. Очень уж хотелось.

Внутри меня трясло от бешенства, но рука не дрогнула.

Верное оружие гавкнуло последним выстрелом, и я решительно нырнул в темный проулок, не обращая внимания на воющую, матерящуюся и проклинающую меня падаль.

Оружие я на всякий случай не убирал, поэтому сползающую по стене в полубессознательном состоянии Оливию пришлось подхватить одной рукой.