В середине января они в своей крикливой и шумной манере целой стаей обсуждали ее смерть. Пестрая хромая ворона — она ни с кем не водила дружбу, сварливо прогоняя всех птиц прочь от фонтана, который считала своей личной собственностью. Куда она уносила украденные у горожан вещицы, никто из ворон так и не вычислил — уж больно хитра была та, что не захотела брать их в товарки. Самой холодной ночью она просто уснула на ветке старой березы — и не проснулась.

Странный чудак в шляпе вообще распалял птичье воображение, потому что не только заводил непонятные игры с пеструхой, но еще и делился едой! Зимой он приходил в парк каждую неделю: нынешняя зима была холодная, лютая, так что даже городским любителям легкой поживы было трудно прокормиться. Чудак был щедр на семечки, а бутерброд для своей любимицы приносил исправно…

— Дур-рак в шляпе! Уши отмор-розишь! — дразнились крикливые птицы, но в их языке бородач был не силен.

Семечки с охотой расклевывали все пернатые, да только вот за бутербродом и блестящими приманками на ниточке так никто и не спустился с неба. Чудак ждал раз за разом. Бутерброд, конечно, не пропадал — как только мужчина в шляпе покидал знакомую скамейку, на лакомство находилась масса желающих.

В последний свой визит чудак оставил маленький колокольчик под скамейкой — это было уже в начале марта. Тогда он приходил к замолчавшему на зиму фонтану не один, а в сопровождении маленькой женщины — впрочем, таковой она больше казалась на фоне высокого роста мужчины. Вороны-дамы ревниво обсудили спутницу бородача:

— Кар-р! Маломер-р-ка! Чер-р-ная чер-ресчур-р! Дур-р-ной вкус! Тепер-р-рь все будер-р-броды ей, да поди еще и пр-ряники!

Мужская часть вороньего сообщества в обсуждении не участвовала, снисходительно поглядывая на своих дамочек. Что они понимают в мужских вкусах, в самом деле… Завистливое бабье — оно и в птичьем мире такое.

— Одоб-р-ряем! — вынесла вердикт сильная половина вороньей стаи.

К разговору мужчины и женщины они прислушивались, но, естественно, многого не могли осознать. Она говорила, что тяжелый судебный процесс завершен, она не хочет больше встречаться с семьей, просто улетит на какой-то там Юкатан (вороны не знали, где это — надо бы поинтересоваться у перелетных птиц) и будет ждать бородача как можно скорее. Он отвечал, что приедет, как только согласует отпуск. И строго добавлял, чтобы маломерка не делала глупостей и вела себя хорошо. Маломерка молча кивала, шмыгая носом. У ворон не оставалось сомнений в том, что она будет вести себя не просто хорошо, а идеально, потому что… не иначе, между этими нелепыми существами без перьев и клювов какая-то любовь. К тому же, они говорили о возможной регистрации брака.

Мужчина и женщина объяснились в конце первой недели ноября, когда осталась позади гонка за жизнью и смертью, едва не разлучившая их.

— Почему ты ушла? — спрашивал мужчина, прижимая к себе смуглую женщину и гладя по шелковистым волосам короткой стрижки.

— Я должна была сама поговорить с Аллой. Я думала, что предаю ее.

Горькие нотки в голосе смуглой женщины могли многое поведать тем, кто был в курсе предшествующих событий. Но вороны этого объяснения не слышали — по крайней мере, обычные, серые, без белых пятен на перьях. Не знали они и того, что больше нет угрозы для жизни многих людей, включая смуглую женщину — ни реальной, ни связанной с темными силами. Проклятая монета затерялась во времени, а бывший сеньор Торнеро, давно сменивший имя, представьте себе, действительно скончался. Может быть, он и видел перед смертью голубоватые искры, но это останется тайной не только для ворон.

Начинался март. Двуногие существа без перьев и клювов потоптались сколько-то у фонтана, а потом просто ушли, оставив на скамейке привычный бутерброд, а под скамейкой — колокольчик. До блестящей прелести были охочи многие — и вороны, и сороки, но никто не притронулся к нему и кончиком клюва.

Почему?.. Да очень просто.

Самой старой вороне парка, окривевшей на один глаз, можно верить. Ну и что, что ее кормит вся стая, сама-то она не в состоянии добыть еду! Мозги-то она еще не проклевала свои, в здравом уме и твердой памяти… А ворона эта точно видела и слышала, как в сумерках приподнимался над сугробом и звенел оставленный колокольчик. Как будто им кто-то играл, забавляясь на жестоком, последнем весеннем морозе. И даже, вроде бы, после того, как колокольчик падал на снег, будучи подброшен в последний раз, следом раздавалось хриплое удовлетворенное карканье.

Конечно, ханты-мансийские вороны не могли видеть то, что происходило месяцем позже в одном из самых загруженных аэропортов Латинской Америки в Канкуне, на полуострове Юкатан. Та самая не понравившаяся им «маломерка» встречала бородача, который на момент выхода в зал прилетов таковым уже не являлся. Зато обзавелся копной хаотичных каштановых кудрей, наэлектризованным веером развернувшихся из-под шляпы, как только бывший бородач эту шляпу снял.

— Сбрил, все-таки! — улыбаясь, сказала Ману, приподнимаясь на цыпочки, чтобы быстро поцеловать Лозинского в умеренно колючую щеку.

— Ага. — Подмигнул тот. — Тут погоды другие стоят, чего париться-то в бороде? Показывай свой Юкатан, жду-с.

Второй поцелуй был куда более интимным — в губы, со вкусом и без спешки. Любому стороннему наблюдателю было ясно, как этим двоим не терпится остаться наедине.

— Да! — хлопнул себя по лбу Лозинский. — Маняша, я ведь весь полет продрых! Проспал, представляешь, половину суток проспал, и обед, и завтрак! И ни одна редиска-стюардесса меня не разбудила. Давай что-нибудь перекусим, а?

По легкой загадочной улыбке смуглой женщины можно было догадаться, что она тоже проголодалась, но несколько иначе, чем проспавший весь полет профессор.

— Ты пробовал тако? — спросила она, кивая головой в сторону забегаловок, предлагавших усталым и помятым после длительного перелета туристам напитки и простые закуски.

Прим. авт.: тако — традиционное мексиканское блюдо.

Основа — лепешка-тортилья из кукурузной муки, а начинка может быть любой: пикантные свиные колбаски-чоризо, мясо или рыба, овощи, жареная или тушеная мякоть кактуса-опунции. Обязательно подается с зеленью, соусами гуакамоле или сальсой. Лепешка складывается пополам.