— Милый, — мать ласково положила руку на бицепс отца. Они сидели рядом на одной стороне экипажа, Эверетт валялся с книжкой на другой. Устало уронил ее на лицо и вздохнул. В последнее время эти разговоры нескончаемым потоком лились ему в уши.

— Ты должен продолжать фамилию, черт побери! Империи нужны сильные волки!

— Чтобы воевать, ага… — пробормотал он.

— Чтобы защищать страну и корону!

— Милый, ну будет.

— Ты хоть раз после того случая был с женщиной? — продолжал бушевать отец. — Ретт! Я с тобой говорю! Сколько раз ты был с женщиной после того случая?

Эверетт захлопнул книгу.

— Матерь сущего, так это правда… — отец покачал головой.

— Милый! — в голосе матери прорезалась сталь. Отец замолчал.

— Ретт, отец прав, — ласково заговорила она. — Да, случаются недоразумения, но это не значит, что они будут и дальше. Ты был молод, взбудоражен и мертвецки пьян. Ты не виноват…

— А кто виноват? — Эверетт холодно посмотрел на родителей.

— Ретт…

— Или этот разговор заканчивается, или я бегу рядом с каретой до самой Рейны! — отрезал он. Родители замолчали. Все уставились в окна, Ретт уткнулся в книгу.

Когда он вошел в возраст, отец стал покупать ему, как и всем прочим волкам стаи, девчонок, что продавали свое право первой ночи. Традиционно в кругу аристократов считалось, что не пользованные, чистые женщины — это безопасно и более допустимо, чем простые шлюхи из борделей. А еще это было полностью законно и поощрялось в их стране. У каждой безродной девчонки был капитал — ее первая ночь. Раньше знать просто забирала это как само собой разумеющееся, а императрица Валерия, бабка нынешнего императора, ввела строгий закон. Теперь первую ночь можно было только купить если девушка сама пожелала ее продать.

Волки были моногамны и составляли пару на всю жизнь. С волчицами, разумеется. Но сбрасывать пар и зачинать детей с жидковатой, но все же волчьей кровью можно и нужно было и с человеческими женщинами. Первую отец купил ему в восемнадцать. Потом были еще… шесть? Десять? Он не помнил. Пару раз в месяц в их дом в столице приводили предварительно отобранных девушек и молодые волки без пары выбирали в порядке старшинства. Сначала старший брат, Хэльстром Шеферд, их будущий альфа. Потом он, Эверетт.

В первый раз юного оборотня всегда страховал старый опытный волк, чтобы убедиться, что юноша контролирует себя и не превратится в зверя. Волчьей страсти человеческие женщины не выдерживали и иногда случались страшные истории, которые все стаи страны пыталась замять.

Но присутствие во время секса наблюдателя и случаи, когда девушки получали раны или того хуже погибали, распространили по всей стране грязные слухи, что оборотни устраивают оргии и жрут девственниц вместо десерта.

Первая девушка Эверетта была блондинкой. Ему нравились блондинки. Он не спросил ее имени, к чему ему вообще эта информация? Она разделась в его комнате и легла на живот в его постель. Белая, голая… Такая хрупкая, и такая непохожая на парней-волков, с которыми он проводил все свое время. Волчицы воспитывались обособленно, чтобы избежать случаев случайных нерушимых волчьих союзов, которые теперь, когда Шеферды были графами, стали неприемлемы. Политические браки добрались и до оборотней.

Линии девичьего тела были округлые, мягкие и Ретт почувствовал себя неловким чурбаном, когда коснулся ее спины, забираясь следом. Он оробел на мгновение, но тут же одернул себя и собрался.

Руки у него дрожали, когда он развел ее бедра, взгляд мутился желанием. В углу комнаты стоял и наблюдал старейшина стаи, готовый оттащить его, если что-то пойдет не так.

Эверетт сжал зубы, и все сделал спокойно, отстранено и четко. Девушка под ним лежала тихо-тихо, только пару раз вздрогнула и всхлипнула. Она не хотела его и это было ясно как божий день, но тогда Ретту было на это наплевать. Он хотел узнать что это такое — взять женщину и собственные ощущения а еще страх потерять контроль занимали все его мысли.

Это было… приятно, хорошо, волнующе… Но ничего особенного, кроме самого ощущения «это происходит! Оно самое!» если подумать. И он полностью контролировал себя, никакой даже малейшей трансформации.

Когда он закончил, отдышался и слез с постели, к нему подошел старейшина. Похлопал по плечу.

— Отлично, Ретт. Молодец, — сказал он негромко. — Я больше тебе не нужен.

Ретт порадовался, что справился. Что все у него получилось. Ему пророчили сложности, ведь волчья кровь в нем проявилась очень ярко, он был очень сильным оборотнем и у таких частенько бывали… сложности с человеческими женщинами.

Когда старейшина ушел, Ретт услышал какой-то звук с кровати. Девушка слезала прочь, пытаясь прикрыться покрывалом.

— Лежи. Мы еще не закончили, — приказал Ретт. Она глянула на него — в глазах стояли слезы — и покорно легла обратно, всхлипывая очень тихо, человек бы не услышал, но Ретт не был человеком.

— Тебе больно? — Ретту вдруг стало любопытно.

— Нет, ваша светлость.

— Тогда почему ты плачешь?

— Простите, ваша светлость.

Ретт подошел и хотел погладить ее по спине, чтобы ощутить бархат кожи, но она дернулась и сразу замерла. Он не желала его прикосновений. Ничего она от него не хотела. И Ретту стало… не по себе. Обидно даже. Он разве был жесток? Он заплатил и не был с ней груб.