Шрифт:
— Твои деньги я положу на счет в банке на твое имя. Если отдам сейчас, эта старуха их попытается украсть.
— С-спасибо, — пробормотала Тесс. Благодарить у нее получалось хуже чем дерзить.
— Если у тебя будет ребенок от моего сына, ты отправишь письмо в столицу на главный почтамп для семьи Шеферд. Сразу как только поймешь что беременна, это ясно?
— Да. Уж будьте уверены, отправлю.
Графиня пристально поглядела на нее.
— Если я узнаю, что ты избавилась от ребенка, то умрешь. Старуху я тоже предупредила, но она видно не вняла. Адар втолкует ей, что пока не станет ясно, что ты не понесла, ты представляешь для нашей стаи потенциальный интерес. Мы бережем всех волчат, даже от таких как ты.
— Таких как я? — рассмеялась Тесс, но смех этот был горький. — И чем же я так плоха?
— Воспитанием. Вернее, его отсутствием.
У Тесс губы задрожали, но она не стала отвечать. Ага, воспитанием! Когда подыхаешь с голоду воспитание та-ак сильно пригождается в жизни!
— Я могу идти?
— Ступай. И держись подальше от оборотней. Мой сын, — в голосе ее зазвучала гордость. — Умеет держать себя в руках, но любой другой порвал бы тебе глотку за твои дерзости. Учти это, если хочешь выжить, девочка. Женщина должна казаться мягкой.
Тесс присела и вышла из комнаты. «А не засунуть ли тебе свои советы в свой оборотнический зад, сука?» — вот что ей хотелось бы сказать, но разумеется она промолчала.
Глава 6. Умиральня
*три года спустя*
«Я ни за что не умру здесь».
Тесс не знала, но так говорили себе все, кто попадал в «умиральню». Эти шесть палат государственной богадельни имени святого Карла в их славном городе Междуречье считались местечком последней воли. Врачи захаживали сюда не чаше священников. Отсюда никто не выходил своими ногами.
Терезу Доплер вкатили в палату номер четыре на каталке, потому что ходить она могла уже с трудом. Удар каталки об обшарпанный дверной проем, скрип ржавых колес — вот такими фанфарами приветствовало ее последнее пристанище.
«Ни за что. Я ни за что не умру здесь. Этому не бывать!» — твердила она про себя снова и снова. — «Да скорее Матерь всего сущего отсосет у Огненного царя преисподней чем я, Тесс Доплер умру тут от банальной чахотки! Не бывать этому!»
Санитары переложили ее исхудавшее тело, в котором душа держалась только усилием воли, на постель и ушли.
Терезе показалось, что все, кто раньше испустил на этой койке дух жадно тянут к ней мертвецкие ледяные руки.
«Нет. Я тут не умру. Нет! Да пошли вы, неудачники!»
Кругом кашляли. Этот звук последние шесть месяцев преследовал Терезу повсюду. Ей было всего лишь двадцать лет и она не собиралась сдаваться.
Когда она заболела, то делала вид что это только простуда и она вполне может и дальше справляться со всеми делами. Днем она мыла посуду в таверне «Три кабана», потом разносила посылки и письма с местной почты, а темной ночью с ватагой борзых мальчишек из родного приюта не гнушалась и банальным воровством и разбоем.
Ей некогда было думать о совести, бессмертной душе и прочей ерунде, о которой вещали в проповедях святоши. Она работала и воровала без сомнений, потому что знала свои перспективы. Стоило остаться без денег и ей светил бордель на улице Поющих цветов. Пару раз сборщики прямо на улице спрашивали чья она и с кем надо поговорить, чтобы ее купить. Тереза первому выбила зуб, а второго столкнула в помойную яму. У нее была репутация бешеной стервы и ее это устраивало полностью Уж лучше быть бешеной стервой на улице Прачек, чем послушной нежной девочкой в Поющих Цветах.
Деньги за свою «первую ночь» Тесс потратила на жилье и лекарства для Анри. Она выписала лучшие снадобья из столицы и купила ему тот самый прогрессивный тренажер, на котором он снова учился ходить под руководством местного доктора. Сто пятьдесят марок в час, между прочим… Но на брата Тесс денег не жалела, чего стоили его слезы когда он держась за поручни все-таки прошел сам первый метр. Тесс тоже плакала, хотя мало что в жизни могло ее растрогать.
За пять лет дорогого лечения запасы денег истощились, но Анри мог хотя бы недолго ходить с тростью и это было огромное достижение.
А потом Тесс заболела. Нужно было лечиться, но она так долго откладывала и закрывала глаза. Если бы она не вышла на работу, то ее погнали бы в шею. С трех предыдущих ее и гнали, когда к хозяевам заходили сборщики и вежливо так намекали, что Тесс занята не своим делом и не стоит ее поощрять в глупом желании жить как чернорабочая девка. И ее выгоняли. А сборщики как пауки тут как тут — заманивали подписать контракт на работу в их борделе. Тесс быстро поняла, что честно ей не заработать достаточно денег для жизни. Не было такой работы в городе для женщины. Замуж ни один богатый парень ее бы не взял, разве что в содержанки, да и то желающих не было. Тесс была красива, но диковата и манеры ее оставляли желать много лучшего. Ни одна матрона, что занималась сводничеством в таких вопросах даже за ее ангельскую внешность не стала бы связываться с «бешеной стервой Доплер с улицы Прачек».