— Я тебе не враг, Квиктоу! — прорычал я.

— Вы оба пошли против семьи! — заорал Квиктоу.

У меня не было другого выбора, кроме как защищаться. Я повернулся и изо всех сил ударил Квиктоу ногой в область колена сзади. Парень вскрикнул и, споткнувшись, упал вперед, издав при этом по-детски громкий всхлип. Я знал, как выглядел: глаза сузились, в висках пульсировала кровь, а челюсть плотно сжалась. У меня было лицо человека, выполнявшего свою работу: сосредоточенное лицо солдата или наемного убийцы во время задания.

Когда я обернулся, Ганнер уже стоял на ногах.

— Идите на улицу! Идите на улицу! — китаец обошел стойку и встал перед ней, протянув руки в защитном жесте. — Здесь вы драться не будете!

Из кухни вышла маленькая девочка с черными как смоль косичками, держа в руках изжеванную куклу Барби. Девочке было не больше восьми лет, и она смотрела, как мы пытались убить друг друга. Ее карие глаза широко раскрылись, то ли от страха, то ли от любопытства, я не мог сказать точно.

— Ты просто гребаный идиот! — рявкнул Ганнер. — Какого хрена ты всем рискуешь?

— Считаешь себя крутым чуваком, потому что мелешь всякую херню о женщинах? — спокойно ответил я, вытерев кровь с лица. Я разжал кулаки, готовый душить или хватать руками. — Чувствуешь себя важным перцем, унижая женщин? Я больше не позволю тебе говорить о Тесс, а, если скажешь хоть еще одно гребаное слово о ней, то прикончу тебя прямо здесь.

Я услышал приглушенный звук кроссовок Квиктоу. Он шагнул почти неслышно, но только не для моего натренированного слуха.

— Еще один гребаный шаг ко мне, и он станет твоим последним, — предупредил я, даже не повернувшись к нему.

Квиктоу замер.

Брови Ганнера взлетели вверх.

— Я крутой? — он громко расхохотался, поднял кулак и ударил себя в грудь. В это же время маленькая девочка в дверях заплакала, уронила свою Барби и бросилась обратно на кухню.

— Вам пора сваливать, — сказал я, контролируя действия Квиктоу, который смотрел на Ганнера.

— Ганнер, думаю, нам лучше…, — пробормотал Квиктоу. Он массировал ногу, и я слышал в его голосе мучительную боль. Квиткоу не был ровней ни одному из нас, ему лучше всего было оставаться на месте и нам не мешать.

— Нет! — Ганнер будто увеличился в размерах, а его голос наполнил маленький ресторанчик, словно звуковая сирена. Китаец снова забежал за прилавок и присел на корточки за кассой, уставившись на Ганнера как на огромный валун, готовый уничтожить все на своем пути, в том числе и его имущество. — Вернуться к Боссу и сообщить, что мы облажались? — он покачал головой, его лицо выглядело напряженным и недоверчивым. — Можешь вернуться, если хочешь, Квиктоу. Но я закончу это дело. А сдашь меня Боссу, я сломаю тебе вторую ногу.

Квиктоу кивнул в знак согласия.

Ганнер ухмыльнулся мне.

— Я закончу это, потому что твоя шлюха — никчемная сучка, и она хороша только для того, чтобы сосать и трахаться. И прежде, чем вернуть ее русским, я трахну ее в маленькую, гребаную задницу, потому что Жарков уже испортил ее киску!

Квиктоу завопил, китаец заткнул уши, а Ганнер попытался достать пистолет, но опоздал. Я вытащил оружие из внутреннего кармана куртки, прицелился в голову Ганнера и нажал на спусковой крючок. Выстрелив, я не почувствовал гнева. Я вообще ничего не чувствовал, кроме удовлетворения: глубоко засевшего удовлетворения от того, что мне удалось защитить свое. Я правильно поступил: защитил честь Тесс и уберег ее от опасности. Непонятно почему это меня так обрадовало, но я точно знал, что не позволил бы случиться тому, о чем говорил Ганнер.

Пуля вошла ему в левый глаз. Из раны хлынула кровь, залив сильные мужские руки, после чего Ганнер упал на колени. Рухнув, он задел баночку с солью, которая тоже свалилась на пол.

— Ты в меня выстрелил! — закричал он, прикрыв глаз. Его слова были невнятны. Люди думали, что выстрел в голову — это всегда мгновенная смерть, но я видел, как после этого раненые разговаривали еще в течение десяти минут. Но Ганнеру вряд ли так повезет. — Ты выстрелил в меня, боже!

С абсолютно пустым выражением лица я прижал дуло пистолета к правому глазу Ганнера и нажал на курок.

Кровь и куски плоти разлетелись повсюду, покрыв прилавок и мою одежду. Я навис над Ганнером, прицелился ему в сердце и дважды выстрелил. Воздух наполнился запахом дерьма и крови, но я уже чувствовал этот запах раньше, когда умирали люди.

Я смутно осознавал, что китаец полз к кухне на четвереньках, где кричала маленькая девочка. Я был занят поисками гильз от пуль. Одну нашел под ногой Ганнера, другая лежала на столе. Я сунул их в карман и направился к двери.

Квиктоу тяжело дышал, стоял перед дверью и прикрывал свою здоровую ногу. Казалось, он мог упасть в любой момент.