Двадцать четыре уровня, сто девять секторов! Жилых — одиннадцать, причём хаотично разбросанных по всему кораблю. Так ещё со времен Войны повелось, чтобы противник не знал, где конкретно располагается персонал и командование. При этом рубка, медотсек — все ключевые помещения — дублируются, хотя единовременно активен лишь один «комплект».

Собственное местоположение определить было просто. Пульсирующая синяя точка в секторе 38С не оставляла места фантазиям. А вот дальше… Нелька на все мои вопросы лишь пожимала плечами и на контакт не шла. Браслеты связи отдыхали на полочке в ванной, где я их и сняла. Ситуация аховая. Хотя… Игнорируя зябкие мурашки, я вгляделась в план. Если смогу вычислить технический этаж, где расположены двигатели, найду и мастерскую Сэла, а уж оттуда дорогу найду.

Увы, подписи ясности не добавляли. Мне что 45А, что 97Е — без разницы. Более полный план с указанием расположения технических узлов мог бы открыть Сэл или капитан, а у меня доступа такого уровня попросту не было. Пришлось руководствоваться исключительно логикой, количеством, расположением и размером секторов на этажах.

Припланетные двигатели должны занимать куда больше места, чем стандартные. Гарн говорил, последних на больших кораблях устанавливают от трёх до семнадцати, в зависимости от размеров и назначения судна. Про наш звездолёт он тоже рассказывал, но я тогда отвлеклась немного и прослушала.

Однозначного решения не было, подозрения у меня вызывали сразу три этажа — второй, третий и семнадцатый. Подумав, решила, что семнадцатый менее вероятен. Двигатели располагают обычно ближе к корпусу. Поэтому я проигнорировала очередную волну мурашек, марширующих по телу с завидной регулярностью, и выбрала третий уровень на панели.

Лифт плавно тронулся, и вскоре мы уже шли по незнакомому коридору, заглядывая во все незапертые двери, в надежде кого-нибудь встретить. Увы, мои ожидания были тщетны и, будто самой по себе прогулки в громоздкой коробке на голое тело мало, кожа начала немилосердно зудеть.

Не скажу, что аллергия на бывшее содержимое тары стала большим сюрпризом, но радости она мне уж точно не доставила.

— Нель, — взвыла я минут через двадцать, — слетай к Сэлу, принеси мне наручник или хотя бы пижаму!

— Нет. Я тебя одну не оставлю.

— Да бублик горелый, что ж ты такая упёртая! Оставь свою паранойю хоть на минутку, тебе этого времени за глаза хватит, чтобы…

И тут корабль содрогнулся от гневного:

— НЕЛЛИ!

За ближайшей дверью что-то жалобно тренькнуло, послышался звон и затем еле слышный шелест. Видно, что-то стеклянное треснуло. А в стеклянной таре хранят исключительно реактивы, да не абы какие. То есть, дело — швах. Современная промышленность порой такие вещества создаёт, что даже думать страшно, для чего они.

Впрочем, тут не думать надо было, а делать ноги. Только вот низкий вибрирующий голос Роберта заставил мои коленки в буквальном смысле подогнуться. В ушах зашумело, в голову полезли совсем уж неуместные и дикие мысли, включая те самые, узнай о которых, банши порвала бы меня в клочья.

Начинаю понимать, почему акроны скрывают своих «больных». Если даже у меня, кшорти, во рту пересохло и от натурального вожделения живот свело, что же с нормальными женщинами твориться должно? А если вспомнить о прочих симптомах, упомянутых капитаном… Жуть жуткая!

— НЕЛЛИ! — снова раздалось как будто со всех сторон.

Умом я понимала, что капитан использовал систему оповещения, имеющуюся на любом звездолёте на случай непредвиденных обстоятельств, но от этого понимания легче не становилось. Невесть откуда взявшееся либидо выло и билось внутри, требуя выхода. Хорошо ещё, природа кшорти меня хоть отчасти защищала, не позволяя поддаваться наваждению. Очень уж оно было дурацким. А вот виновница капитанского срыва расплылась в улыбке, издала протяжный стон и растворилась, будто её и не было.

— Чтоб вас всех! Вонючку джельскую в ухо и колючку в задницу! Тутня в объекты страсти и… хорта безрогого в постель!

Ругаясь сквозь зубы, я кое-как встала на дрожащие ноги. От рыка Роберта или ещё почему, но голова кружилась, а уши нервно дёргались. Если бы не проклятущая коробка, я предпочла бы перемещаться на карачках, но не с моей удачей. Ещё и в носу засвербело — вот-вот расчихаюсь.

В итоге, одновременно мечтая избавиться от коробки, почесаться, согреться и до кучи затискать капитана в страстных объятьях, я почти бежала, сама не зная куда. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! При этом умудрялась ещё и ужасаться вывертам своей фантазии. Почему-то обнимать хотелось исключительно левую ногу Роберта, при этом «страстно» грызть ногти. Его ногти!

Вот что значит «насиловать» природу кшорти! Теоретически я прекрасно представляла себе, как должен выглядеть акт соития у гуманоидных рас, а поди ж ты. Срочно к Алукарду в медотсек!

К моему счастью, капитант больше не рычал. Видно, занят очень. Нелькой.

Интересно, а он один был или с гарном, когда…

И тут открылась одна из дверей по левой стене. В коридор шагнул мрачный задумчивый Фург. К груди он бережно прижимал прозрачный контейнер с ретортами и ещё чем-то разноцветным, одной рукой придерживая лежащий на крышке пакет с багровой жидкостью. Кровью, скорее всего.