В ответ ему раздался скрипучий старческий смех, в котором не было и капли страха.

— Вот и уважай его и дальше, и выметайся отседова. Ничем ты ей не поможешь, только хуже своими стенаниями бабскими сделаешь.

Тело затрясло, я чувствовала как спина о землю бьется, а руки беспорядочно мечутся загребая пыль. Потом меня снова попытались поднять, раздался глухой удар и сварливое:

— Сказала же нельзя. Не твое, не трожь.

— Мое.

Знатный рев получился, лучше чем звонок пробуждающий в ведической школе. Тело изогнулось и обессиленно упало на землю, словно и не мое. Наконец веки, казавшиеся неподъемными, все таки удалось открыть.

Прямо надо мной стоял Кузьмич, внимательно вглядываясь. Не знаю что он там увидел, но глаза его удивленно округлились.

— Ганна, ты глянь только, зенки то у нее голубые стали.

Ведьма через мгновение оказалась рядом и впилась в меня глазами.

– И правда. Значит приняла силу и выбраться смогла, а ты боялся.

Я медленно села и хрипло попросила:

— Пить.

Ганна пнула Кузьмича.

— Чего стоишь, она сколько часов мучилась, а ты ей и кружки воды не принес.

— Что вы с ней сделали?

Громкий рев дракона заставил поморщится. Он стоял позади, а потому видеть я его не могла, но отлично слышала.

— Чего орешь как оглашенный, надоел сил уже никаких нет.

Дар, не обращая внимания на предостерегающе шипящую ведьму, стремительно подошел ко мне, и не менее стремительно подхватил на руки.

— Я ее забираю.

— Али тебе решать? То ее решение было, мы его только исполнили.

— Да вы ей всю спину исполосовали. — мое продрогшее тело жалось к пышущиму жаром дакону. — От вашего убийства меня останавливает только одно, вы сами скоро скончаетесь.

– Достаточно.

Сама не узнала свой голос, столько в нем силы было. Дракон удивленно на меня возрился, а я в свою очередь ласкала взглядом его черты, только взглядом, не позволю рукам его коснуться. Слишком много я сегодня увидела, ни для одной ведьмы нашего рода любовь не была благословлением, лишь проклятием. Будь то любовь к мужчине, или к собственнному ребенку. Я уже решила что отдам тьме, то что мне совершенно не нужно и только мешает.

— Отпусти меня.

Дракон прочитал во взгляде мое решение, не пойду я с тобой, ни сейчас, ни потом. Сейчас я не смогу, а после ты и сам не захочешь.

— Василиса, что ты задумала?

— То, что давно сделать должна была, да все не решалась. — положила ладонь на грудь дракона.

— Уходи, Дар.

Он стоял как скала недвижим, в глазах снежная буря, а на лице ни одной живой эмоции.

— Нет. Я уйду только с тобой, чтобы ты ни задумала, я не дам тебе этого сделать.

Тлен еще не до конца отпустил меня из своих лап загребущих, и тьма все еще клубилась вокруг сердца, вымораживая, вырывая оттуда чувства.

— Я не твоя дракон, и никогда твоей не буду.

Слова дались с трудом, словно что-то мешало мне их произнести. Но дракон не слушал, или просто не хотел услышать. Упрямо поджал губы и потянул к себе.

— Василиса, ты же жизнь моя, прошу тебя, не поступай так с нами. Я же вижу что тоже тебе не безраличен.

Горькая усмешка искривила мои губы.

— Прости, но в любовницах ведьма ходить не будет, достаточно женщины в моем роду настрадались от вашего племени. Если не хочешь делить жизнь дав обед и перед светом и перед тьмой, уходи сейчас.

Дар дернулся словно от удара, уже что-то сказать хотел, да только передумал сжав руки в кулаки и мрачно взирая на меня с высоты своего немаленького роста. На лице дракона начали пробиваться чешуйки, складываясь в причудливый узор, что говорило о крайней степени бешенства мужчины.

— Что смотришь на меня? — губы растянулись в улыбке, знала что на вид она веселая и рассмеялась вдобавок, совсем как мама когда-то, когда отец объявил ей о своей свадьбе и предложил место женщины для души. — Не хороша ведьма в качестве жены? А что ж звал-то тогда? Знал что обманешь, а все равно за собой манил. — смех оборвался, а улыбка медленно сползла с лица. — Уходи, Дар.

— А если я предложу тебе руку и сердце?

Снова рассмеялась.

— Не нужен мне твой ливерный набор. — подошла вплотную и ткнула мужчину пальцем в грудь. — Мне свобода твоя нужна, твой воздух, твоя жизнь. А руку и сердце можешь своей второй жене предложить или третьей. Думал не знаю о вашем обычае больше одной девушки в семью вводить? — я стала загибать пальцы. — Одна по требованию родни, вторая по требованию долга, третья по требованию нужды. У вас у драконов даже слова о любви не сказано. И пусть закон этот устарел давно, но ничто не мешает его снова возобновить, не так ли? — я озорно ему подмигнула.