Я заорал. Повернулся и увидел перед собой фасеточные глаза другого паука. Он каким-то образом акробатически извернулся и загнал мне в бок жало. Жало, выдвигающееся из брюшка, как у осы.

Пальцы не успели сжаться вокруг невидимой рукоятки топора. Я замер в неудобной позе с поднятой рукой и больше не мог пошевелиться, не мог даже говорить. Даже моргать.

Паук сдёрнул меня со спины собрата, и мир замельтешил перед остановившимися глазами. Я больше ничего не чувствовал — ни боли, ни неудобства. Но понял, что и меня, как Алеф, пеленают в плотный паутинный кокон.

Чёрт! Дерьмо! Дерьмовей и быть не может!

Ещё один скачок вселенной перед глазами — и я на спине паука.

Удачно угодил. По крайней мере, в том смысле, что мог смотреть в ту же сторону, в какую направлена голова паука.

Битва закончилась. Пол в комнате был усеян останками жуков, залит зелёной жижей, которая пахла так, будто в кабинете химии кто-то взорвал гранату.

Пауки все остались живы. Они собрались кружком и о чём-то заговорили. Да, они реально разговаривали! В основном речь состояла из пощёлкиваний и потрескиваний, но некоторые — самые эмоциональные, наверное — издавали уже знакомые мяукающие звуки.

Особенно возмущался тот, что нёс на себе Алеф. Мой паук молчал, лишь иногда пощёлкивал.

Потом они, выстроившись неким порядком, вышли из комнаты один за другим. Мы с Алеф на миг успели встретиться взглядами. В её глазах плескались океаны ужаса. Что ж, утешить мне её было нечем. Да и возможности физической — не было.

Пауки куда-то тащили нас, они бежали по коридору гораздо быстрее, чем смогли бы мы. Двое — мой и Алеф — бежали по полу, двое — рядом, по стенам, а ещё один — сверху. Я всё думал, как бы он не упал на меня или Алеф.

И когда на ближайшей развилке процессия остановилась, когда один из пауков, что-то щёлкнув, плюнул паутиной на стену, я вдруг осознал, что меня больше всего потрясло в текущей ситуации.

Пауков было пятеро.

И они помечали верные повороты так же, как это делали мы.

Глава 20

В текущей ситуации — покачиваясь на спине паука-переростка — я всё же находил повод для радости. Например, у меня не парализовало дыхательный аппарат, да и сердце работало исправно. Ну, наверное, работало — я ведь жив, так? И на предсмертный бред всё происходящее не походит совершенно.

Бред был бы более… бредовым.

А всё, что происходило здесь и сейчас, наоборот, на глазах обретало всё больше смысла.

— Крейз? — простонала Алеф. — Ты жив?

Она лежала на спине паука, который шёл первым. Я постоянно видел его двигающиеся лапки — четыре штуки слева. Алеф разглядеть не мог, только иногда попадалась в поле зрения белая паутина её кокона.

Вращать глазами я не мог, ответить ей — тоже. Но ведь должен же я как-то моргать! Иначе глаза пересохнут, и я ослепну. Впрочем, с местными чудесами медицины я, наверное, смогу оправиться и после такого. Если будет чему оправляться, конечно.

Изо всех сил пытаясь моргнуть, я думал. Казалось очень важным заставлять мозг работать, как будто бы без работы он тоже застынет в параличе, и тогда я уж точно буду официально мёртвым.

Зачем пауки спеленали нас и тащат с собой живыми? Ну-у-у, есть несколько вариантов. Например, они поняли, что из-за языкового барьера договориться мы не сумеем, и решили нас куда-то оттащить, чтобы показать нам что-то, что мы просто обязаны увидеть.

Или даже лучше: они поняли, что мы сверху, и решили нас туда отнести, а связали и парализовали, чтоб мы не паниковали и не мешались.

Прекрасные варианты. А вот третий, для тех, кто уже не верит в существование Деда Мороза. Меня и Алеф взяли с собой в качестве «консервов». Кажется, я смотрел какую-то документалку о пауках, которые парализуют своих жертв и хранят, пока не захочется сожрать.

— Крейз, они съедят нас! — прохныкала Алеф, из чего я заключил, что её мысли идут примерно по такому же маршруту. — Сделай что-нибудь!

Нормально. Я — сделай что-нибудь. Ты хотя бы не парализованная. Вот и делала бы.

Пауки свернули влево, и у меня перед глазами что-то мелькнуло. Что-то большое, шумное, пищащее, трепещущее.

И — одно.

Пауки бросились на это в атаку, и в туннеле закипела битва, которой я не мог даже увидеть толком. Слышал лишь звуки ожесточённой схватки, в которой громче всего надрывался паучий враг.

Глаза уже начали подсыхать, так что я видел всё как сквозь пелену. И вдруг стало вообще темно.

Что это? Всё, хана глазам? Как-то быстро. И очень не вовремя. Успеть бы хоть освободиться и сбежать от пауков, а потом… Хотя как я слепым отсюда выберусь? Зрячим-то не сумел.

И вдруг до меня дошло, что это просто опустились веки. Вот оно что! Мои усилия увенчались успехом. Видимо, яда мне вкололи не так уж много, и он уже прекращал своё действие.