– С добрым утром.

– С добрым, – согласился мужчина, продолжил бриться.

– Ты рано.

– Дела.

– Когда у тебя не было дел?

Мужчина пожал плечами. Стерев с лица остатки пены, надел рубаху, начал застёгивать пуговицы, говоря на ходу:

– Мужчина всегда должен быть занят делом, чтобы не было времени на глупости.

– И потому ты живёшь на ходу, не слезая с седла?

Хм, интересный взгляд на мою жизнь. Да, может быть, я так и живу, но у меня не так и много времени в запасе, нужно успеть.

– Тот, кто всегда хочет успеть, постоянно опаздывает, – сказала Анжелина.

Может быть. Но я знаю, чего хочу, знаю, куда иду и чего хочу добиться. Это немало.

– Может быть, – передразнила Анжелина, – но ты рвёшься к какой-то неясной цели, к мечте, иллюзии, не замечая того, что находится рядом. Думаешь, это правильно?

Жить иллюзиями? Нет, неправильно. Мечтать? Вполне нормальное желание. Все мечтают, я – не исключение.

– О, да! Ты мечтаешь, но не даёшь мечтать другим.

Что-то не нравится мне, в какую сторону сворачивает этот разговор. И что теперь сказать? Она всё знает сама. Анжелина кивнула как-то слишком обречённо:

– Знаю. Ты же не умеешь юлить, прямо говоришь, убивая чужие мечты.

Позднее я не раз жалел о том, что не смог сдержаться, но тогда я напомнил, что об этом мы уже говорили и нет смысла начинать заново.

– Чёртов Линц, – не выдержала Анжелина.

Я промолчал. Если ей проще жить, свалив вину на другого, то пусть так и будет. Завтракать не стал, не желал слушать предположения о том, как хорошо бы всё могло бы быть, если бы не… Сославшись на дела, уехал. И я не врал. У меня очень много дел.

По пути посмотрел, как идёт расчистка дороги. Настроение улучшилось. А жизнь-то налаживается!

***

Сньёл где-то шлялся три дня. Хотя, что я говорю «где-то». Знаю я, где он был. У этой Ливен он был. Тусил с дорогой подружкой, холера скандинавская. Вернулся довольный, как слон африканский.

Едва он появился и засел в кабинете, пошла отпрашиваться. Всё же решилась съездить, глянуть на местности и, может быть, внести изменения в свой план.

Моя Мэри Поппинс сидела за столом, заваленная бумагами по самую маковку, и, когда я сказала, что хочу съездить до столицы и обратно, кивнула головой, не отрываясь от документов. И вот не подумала я, что надо было взять письменное разрешение или пригласить кого-нибудь в свидетели!

Мне оседлали коня, помогли сесть в седло, хотя я и сама могла, но не стала – понравилось, что ухаживают, как за стеклянной вазой. Выехав из дворца, отправилась на разведку. Сколько я там ездила? Часа два? Я и в столицу не поехала. Что я там не видела? Покрутилась на берегу озера, посмотрела, как идёт расчистка дороги и вернулась во дворец.

Валер встретил меня на крыльце. Помогая слезть с коня, сообщил:

– Мадам, его светлость зовёт, – и добавил шёпотом: – Будьте осторожны, он очень злой.

А это ещё с чего вдруг? Пошла к викингу. Тот сидел за столом надутый как хомяк в амбаре. Едва я появилась на пороге, наехал:

– Мадам, кто вам разрешил покинуть дворец? Вы снова посмели нарушить мой запрет? Вы когда-нибудь повзрослеете и начнёте реально оценивать последствия своих действий?

Может быть, если бы Сньёл не стал упрекать меня в детской безалаберности, я бы просто напомнила, как заходила и отпрашивалась, но напоминание о маргаритином возрасте сыграло свою пагубную роль, я сорвалась. Сходу перейдя на «ты», возмутилась:

– Ты офигел? Ты сам отпустил!

– Что? – голос викинга не предвещал ничего хорошего, – мадам, не переходите границы. Или их перейду я! И учтите, в этот раз простым арестом вы не отделаетесь!

– Лечи склероз!

Я грохнула рукой по столу. Викинг пообещал отправить в подвал. Ах, так? Тормоза сорвало окончательно, и меня понесло. Всё высказала, используя исключительно непарламентские выражения. Но только словами не ограничилась. В дело пошла ваза, которую я запустила в голову склеротику. Увернулся, собака. Я начала громить кабинет. Сньёл подхватился с места, попытался меня поймать. Щаз! Успела кинуть ему под ноги стул, обежала вокруг стола для совещаний, запустив в узурпатора стопку бумаг, которые полетели-закружились по комнате. Следом отправилось пресс-папье. Сньёл метнул в меня кофейной чашкой, крикнув, что когда поймает, ноги вырвет.

Не знаю, чем бы дело кончилось, если бы на поле боя не появился Валевски. Он встал между нами, выставив в разные стороны руки, как судья на ринге, только что полотенце на пол не бросил, ехидно заметил:

– Какая дивная музыка доносится из кабинета его светлости. Слушатели рукоплещут и просят исполнить на «бис».

– Наручники на неё и в подвал. И никаких будуаров и сладостей! – рявкнул викинг. Пошёл на своё место, по пути отбросив в сторону стул.

Да делайте вы, что хотите!