– Вот и порешили. Тебе даже разрешает капризная сестрёнка. Не особо частый благодушный жест с ее стороны, согласись.

Легонько приобняв за плечи Миру, Ян тихо стоял в абсолютном замешательстве, не поспевая за быстрой сменой сцен.

– Куда, – сорвался оголенный миру голос, – куда вы так быстро меня спроваживаете? Раз хлопотно меня около себя держать, то я больше здесь не нужен?

Сердце болезненно екнуло и упало в бездонные пучины. Увидев полные страха и боли глаза родителей, Ян заставил себя проглотить чуть не вырвавшийся на свободу крик беспомощности. Коротко выдохнув, он посмотрел в куда-то вперёд, боясь вновь увидеть реакцию близких людей.

– Послушайте, я прекрасно понимаю, что вы поступаете так из лучших побуждений, но учли ли вы мое мнение? – ладони мелко дрожали. – Меня и здесь все устраивает. Дружелюбные соседи, любимые книги всегда в доступе, даже из редких изданий. Местный библиотекарь согласился мне их скрытно выписывать в обмен на мамины зелья для увеличения плодов овощей.

– Так вот почему я каждый раз недосчитываюсь двух или трех пробирок, – чуть не шмыгая носом, Ярослава отвернулась к окну, начав прикидывать сколько же в итоге было позаимствовано сыном, лишь бы отвлечься от разрезающих душу мыслей.

– Главное, что мне нравится размеренный и ничего не предвещающий темп жизни.

– Ничего не предвещающий, – эхом повторил прежде молчавший отец.

– Это не то что я имел ввиду, – устало прикрыв ладонью лицо, юноша нервозно прошёлся руками по волосам. – Я имел в виду не сулящий ничего плохого.

– Как и хорошего. Абсолютно ничего.

Медленными шагами Назар огибал широкий обеденный стол, ежедневно накрытый маленькими ручками дочурки. Массивный гостевой диван, на котором стуженными дивными вечерами любит взбираться жена. Прошёл над высоко посаженной люстрой, плафоны которой дожили до сей поры лишь при своевременной полировке сына, никогда не упоминавшем об этом. Твёрдо ступил по дубовым доскам, что шлифовал и полировал днями напролёт сам. Каждая выемка, каждая неровность поверхности. Все сводилось к семье. Делалось из-за неё и для неё. Что будет происходить и впредь. В кругу этого дома или за ее владениями.

– Серая рутина скромного бытия.

Дойдя окна, над которым обеспокоено топтался Ян, мужчина взглянул на далёкие звёзды, что в сотнях тысячах километрах доживали свои последние искры. Они лучились завораживающим светом, привлекая своим тёплым свечением торопливых мотыльков, что видят их отражения в уличных фонарях, а также могучих белых медведей, что холодными ночами глядят в глубокое тёмное блюдце моря, усыплённое стаями уплывающих в иные края рыб.

Звезды рождались одна за одной, бороздили по солнечным системам, исследуя пространство и время, и умирали, оставляя за собой едва различимый шлейф для угасающей жизни. Угасающей, но не бесцельной.

– Не для того ты был рожден, чтобы проживать нашу жизнь. Не для того, чтобы вывозить на себе вся тяготы, когда нам пришлось затянуть ремень потуже, воспитывая тебя с сестрой, – развернувшись к сыну лицом к лицу, все заученные слова, что Назар обдумывал последние пару дней, выпорхнули из жужжащей мыслями головы. – Мы бесконечно тебе благодарны, но сейчас, когда действительно есть шанс изменить что-то в себе, разве ты так легко его упустишь? До конца хочешь видеть мир сквозь страницы вызубренных от корешка до корешка учебников, когда буквально перед тобой расстилаются миллионы не запечатлённых растений и нужно лишь убрать учебник в край и протянуть руку вперед?

Сделав последний, заключительный шаг, Назар твёрдо положит огрубевшую руку на юношеское плечо, успокаивающе похлопывая по нему. Зеленые глаза одарили одолженным, когда-то у того же ребёнка, что сейчас и вздоха лишено сделать не смел, смелостью и спокойствием. Верой, что все непременно будет хорошо. Пришлой ремня возвращать долги.

– Рано тебе ещё превращаться в морального старика, чтобы сложить парадные одежды на полочку в затхлый шкаф и ждать, когда они пригодятся.

– Великий Ванабавл, не могу поверить, что манипуляции моих родителей достигли таких высот.

Небольшая стопка необходимых вещей была перестирана и идеально выглажена. Стальной кинжал с овальной рукояткой из бука мирно ждал своего часа в кожаных ножнах. Редкие виды зелий были до краев наполнены в разные формы склянок, искажая их реальные цвета. Инструкция применения, выведенная аккуратным женским почерком, была скреплена тонкими прозрачными резинками. Провизия, с лихвой хватило бы на две недели, была разложена по маленьким пакетикам, стараясь уменьшить смешение запахов.

– Пожалуйся мне тут еще, я пытаюсь устроить твою жизнь. Поблагодаришь потом еще.

– Ага, если доберусь живым, конечно, – за что получил лёгкий подзатылок от матери. Следуя золотому правил Башазаг, Ян как ни в чем не бывало продолжил. – Даже если попаду на тот свет, я навещу вас. Отправлю вещее напоминание о себе, так сказать. Надеюсь вы не слишком будете шокированы видом сына, покрытого лишь костями да мышцами.

– Откуда столько дерзости, молодой человек? И какие ещё мышцы, о чем Вы? Небось бредите со вчерашнего вечера.