— Прекрати, — сказала зло и хрипло, пытаясь оттолкнуть его. Он махом сжал жилетку у меня на животе, я сглотнула, рука дрогнула. Бутылочка с жидкостью упала на капот, благо, была закрыта плотно. В идеально чистом лобовом стекле бликовало солнце. Герман потёрся о меня бёдрами.

— Моя последняя домработница трахалась так себе, — снова услышала я его голос. — Старательно, но без огонька. Пришлось выставить её.

— Можно было просто нанять проститутку, — огрызнулась я, стараясь не обращать внимания ни на его близость, ни на то, как упирается в меня его член. Почувствовала запах дыма у лица.

— Это я и сделал, — он хлопнул меня по бедру.

Накрыл руку и отобрал тряпку. Развернул к себе и посмотрел в глаза. Я в очередной раз сглотнула. Герман затянулся, вдавил меня в капот. Взгляд опустился к моим губам, поднялся выше, и я опять сглотнула, тщетно пытаясь найти путь к бегству. От нагревшегося на утреннем солнце металла исходило слабое тепло, от Германа — опасность.

— Мне нужно собрать в сад Платона, — выдавила я. — Пусти.

В самом уголке его рта зародилась усмешка. Он рассматривал меня без интереса, но с задумчивостью, не переставая касаться. Я чувствовала запах весны и дыма, запах его одеколона и биение собственного сердца в горле. Ещё немного — ядрёного средства, которое пролила на старую жилетку, и думала, что у меня грязные волосы.

Вишневский был свежим, выспавшимся и дорогим, а я нищей, воняющей средством для мытья машины девкой с немытой головой. Но он хотел меня, а я сама… Я сама понятия не имела, откуда взялось ноющее чувство внизу живота и странное волнение.

— Поднимись за ним. Я отвезу вас в сад, вернёшься потом на автобусе.

— Ему надо позавтракать.

— Позавтракает в саду. Тем более, он составил мне компанию за кофе. У твоего братца отличный аппетит. Как выяснилось, мы оба любим мясо. Я не говорил тебе, что и утром порой не прочь съесть сочный бифштекс, Ника? — ладонь остановилась на бедерной кости. Пальцем он подцепил петлю на поясе и подтянул меня к себе. — Твой брат, как выяснилось, тоже, — усмешка. — Из него вырастет настоящий мужик, уверен в этом.

Я тоже была в этом уверена. Только по другим причинам. Герман отпустил меня, кивком указал на подъезд, и я, плохо понимая, что делаю, пошла в заданном направлении. Ноги подкашивались, кожа горела, а в животе ныло. У двери я обернулась. Герман стоял, сложив руки на груди и привалившись к капоту. Ноги его были расставлены на ширину плеч, чёрный пиджак распахнут. Достав из кармана пачку, он вытащил новую сигарету. Я вздохнула и зашла в подъезд. Пока поднималась в лифте, решила, что сама отведу Платона. Но он, как выяснилось, был уже одет и ждал меня в коридоре.

— Дядя Герман сказал, что ты придёшь быстро, — обиженно выдал брат, только я хотела спросить, когда он успел собраться. — А ты не быстро. Пойдём, Ника. Я хочу поехать на машине.

— С чего ты взял, что мы поедем на машине? — осведомилась с гневом, догадываясь, что услышу в ответ.

— Дядя Герман сказал, что сегодня мы поедем в сад на машине.

Я поджала губы. Разочаровывать Платона не хотелось. За свою жизнь в машине он сидел — по пальцам одной руки пересчитать. Внедорожник Германа был для него космическим кораблём. После нашей первой поездки несколько дней назад он спрашивал, можно ли будет когда-нибудь ещё хоть разочек даже не прокатиться — посидеть внутри.

— Дядя Герман тебе сказал, — с раздражением сняла жилетку. Поднесла к носу и принюхалась. Откинула на пуфик и принялась надевать куртку. Жилетка упала на пол, и я с досадой подумала, что там ей и место. В роли половой тряпки. Только где взять денег на новую? Герман привык к роскоши, к красивым женщинам, а я…

— Пойдём, — протянула брату руку. — Но учти, Платон, не надо слушать всё, что говорит дядя Герман.

— Почему? — задрал брат голову. — Дядя Герман, он хотя бы нормальный.

Я покосилась на него. Нормальный? Хотела поинтересоваться, что это значит. Интересоваться не пришлось.

— Тот, который тебя вчера целовал, дурак. А дядя Герман нормальный. Пусть он лучше тебя целует.

— Умный больно, — проворчала, закрывая дверь.

Украдкой посмотрела на Платона. Да уж… Вопрос в том, захочет ли дядя Герман меня целовать? Или что там может захотеть «дядя Герман» и чем это может для меня обернуться?

— Во сколько тебя ждать? — спросила я, когда мы остановились у сада.

Герман не ответил. Его направленный на идущих к воротам мамочек с детьми взгляд был задумчивым. Я вдруг вспомнила, как смотрел он на женщину с дочкой у кофейни. Но спрашивать о чём-либо снова не решилась. Платон сам открыл дверь. Увидел приятеля и подбежал к нему. Показал на машину. Конечно же, в нашу с Германом сторону обернулся не только мальчишка, но и его мамаша. А вместе с ней и две других. Вот чёрт! Слухи в этом городе расползались быстрее, чем тараканы из перевёрнутой коробки. Не успела я подумать об этом, Герман ухватил меня за локоть и второй рукой приподнял голову за подбородок.