Асури понимал, что процесс параллельного мышления человека проходит точно так же, когда ответ интуитивно, сам по себе, выскакивает в мозгу как правильное решение. Интуитивно! Вот именно про это и спрашивала машина – про интуицию!

Афа заерзал на стульчике от какого-то внутреннего напряжения. Ему уже не хотелось летать в облаке неизведанного, а хотелось отвечать на вопросы, роем прилетевшие в мозг и теперь засевшие там надолго.

Профессор открыл глаза. Перед ним все в той же позе со скрещенными руками под животом сидел настоятель монастыря Нат Ринпоче. Афа даже обрадовался этому. Но не успел раскрыть рта, как монах спросил:

– Какую веру вы исповедуете?

– Никакую. У меня нет веры для ее исповедания.

– О, вы Будда! – рассмеялся монах-настоятель.

Теперь и Афа улыбнулся:

– Вера моя детская, господин Ринпоче. Я бывший старовер. Сейчас же не верю ни во что. Но не активно, а просто занимаюсь своим делом и не имею времени на диалоги с бессмысленным.

– Что такое старовер? – поинтересовался настоятель.

– Это древнее христианство… до всех реформ и нововведений.

– А, христианство. Я читал вашу книгу – Библию. У меня она есть. – Нат Ринпоче показал на какие-то полки, где, по его мнению, лежала святая для христиан книга.

Неожиданно Асури заметил два плотных тома в синем переплете с красными, хаотично разбросанными знаками физических символов. Он узнал их – это было первое издание его трактата «Теория констант в человеческом разуме».

Афа удивленно посмотрел на настоятеля:

– Уважаемый Нат, вы читали мои книги?

– Да, господин профессор, я их перечитывал несколько раз. Года три назад мне их принес один японский паломник, сказал, что это очень любопытно. Я читал и соглашался с ним, господин профессор. Именно поэтому я сегодня необычайно горд в связи с вашим появлением в монастыре.

– И вы мои книги поставили на одну полку с Библией? – не зная, как скрыть самодовольную улыбку, проговорил Афа.

– Да, там у меня стоят все книги, которые очень любопытно описывают мироздание. Там есть и дневники Нильса Бора – замечательное письмо. Да и вообще, много верного написано в книгах, что стоят на той полке.

Улыбка соскользнула сама по себе. Ни соседство с Бором, ни с Библией теперь уже не увлекали Асури: оказывается, все они были исключительно для любопытства. «Интересно же почитать, что пишут люди о том, чего не понимают». – Афа дошел даже до такого рассуждения, пока настоятель держал руку, указывающую на «любительскую» полку книг.

– Тогда подсознание – это Бог, – как ни в чем не бывало проговорил настоятель.

– То есть?

– Если вы христианин и придерживаетесь Библии, тогда подсознание для вас и есть Бог, я это имел в виду, – мягко произнес настоятель.

– А для вас – ничто?

– Ничто – это Бог, господин профессор.

– Понимаю, в смысле непознаваемое и так далее…

– Нет. Не так. Если вы христианин, иудей или мусульманин, то для вас Бог познаваем. Он запечатлен в этой книге. – Настоятель снова указал на полку.

– Вы можете это объяснить, уважаемый Ринпоче? – удивленно спросил Афа. Его мало трогали теоретические вопросы теософии, он им просто не доверял. Но тут было совсем иное – монах указал на Библию, которую Асури знал достаточно хорошо. Да и вообще, вся христианская теология утверждала, что Всевышний вне разумения человеческого. Этого придерживался и сам профессор. Ему это казалось аксиомой, незыблемой константой…

– Я попробую, господин профессор, но прошу вас учесть, что речь пойдет исключительно о том, что можно прочесть в Библии. То есть о Боге иудеев, которому вы тоже вверили свою судьбу.

– Есть и другие боги? – недоуменно проговорил Асури. Он понимал, что буддийская философия отрицает единоначалие. Как философия, наука, но не как религия.

– Давайте я вам просто прочту несколько строк из Библии. – Ринпоче поднялся с циновки и достал толстенную книгу. – Я попробую, – еще раз повторил настоятель, – заодно и вам будет полезно узнать, как материализовался сам человек. Вы же пытаетесь создать искусственный интеллект и, как я понял из ваших книг, огибаете свой собственный путь. Путь человека и его сознания.

Это было уже чрезвычайно неприятно для слуха Асури. Настоятель небрежно высказался о самой сути учения профессора о мышлении. Высказался именно небрежно, не придавая никакого значения многолетнему труду и Афы, и всего ученого мира в этой отрасли познания человечества.

Нат Ринпоче полистал книгу и остановился, удерживая палец на какой-то строчке:

– Понимаете арамейский, господин профессор?

– Нет, настоятель, – удрученно сказал Асури.

– Хорошо, я переведу…

Он пробежал глазами по странице, замер на мгновение и произнес: