— Я… могу подумать?

— Конечно. Спешить некуда. А пока ты наш гость, и я покажу тебе столбовой обряд Макматуба, Сеанс Планирования. Тебе даже не нужно его понимать, достаточно лишь увидеть, чтобы восхититься мощью Клана.

— Безмерно благодарю, Ксэцуба-ма! Мне, как исследователю, крайне интересно увидеть обряд! Но скажи-ка теперь и ты — чего вы ожидаете от Хуманов? Признаться честно, я не ожидал такого интереса к нам. Кажется, Макматуба не союзничают с другими кланами?

— Ты спрашиваешь правильно. И я отвечу, что пока не решил, есть ли польза от Хуманов. Я слишком мало о них знаю. Но ты расскажешь мне больше, и тогда сформируется почва для нас. Например, что ты знаешь об орбитальном звездолёте, который мы наблюдаем в телескопы?

Когда Крински в сопровождении Грога Хахи вышел от Глашатая Закона, уже смеркалось. О чём расспрашивал Глашатай Закона, георазведчик почему-то почти не помнил. Обычно не жаловался на память, а тут будто каким-то туманом заволокло. И в этом тумане при попытке вспомнить содержимое разговора всплывали совершенно далёкие от ситуации образы. И, что совсем уж удивительно, приятные образы: родители подтрунивают друг над другом и беззлобно спорят; Катюша увлечённо рассказывает ему о своём проекте для студенческого конкурса; пятничные молодёжные посиделки в кафе на «Роднике», где высказывались фантазии, замыслы и мечты о Колонизации. Крински помнил, что всё это не было навеяно вопросами Ксэцуба. Но откуда-то взялось ощущение тихой радости, когда находишься среди своих, где тебя ценят и принимают.

Чёрт, но что же он выболтал Ксэцубе? Надо обязательно проверить скрытый диктофон, когда Грог оставит его одного.

Однако оказалось, что в памяти устройства сохранился лишь белый шум.

— Ах ты пройдоха… — озадаченно протянул Эдвард. — Ксэцуба, Глашатай Закона. Глушилку, значит, поставил. Которая заглушила и запись, и мозги.

В пору было бы встревожиться, но Эдвард лишь усмехнулся, как если бы обнаружил, что его разыграли друзья. Да и к чему напрягаться? Он ведь не знает никаких военных тайн или планов обороны, секреты силовиков никогда его не интересовали. С этой мыслью Крински сел за подготовку очередного отчета.

Обширная зала, разделенная на ярусы решётчатыми фермами. На каждом этаже ровными рядами расположились клановики Макматуба. Их формы схожи, и позы они занимают одинаковые.

— Собрались снова, — слышится из репродукторов сильный голос Глашатая, — будем слушать планы. Внемлите, впустите в свой мозг, чтобы после — использовать для исполнения Замысла.

Воцаряется тишина, даже не слышно шороха чешуек и панцирей.

Крински с интересом вглядывается в эбрайлов, пытаясь угадать чем же они заняты. Один из ближайших к Эдварду — жёлтый как оса, с большим черным пятном на груди — кажется, особенно возбужден. Он первым затягивает негромкое мычание.

Постепенно в разных концах залы это гудение подхватывают его соседи. Через полчаса синхронно «поет» уже весь зал. Теперь эбрайлы начинают Изменяться. Их сотни четыре, но Изменения происходят почти одновременно: они берут друг друга за руки и как бы обтекают конечности партнера. Руки протягиваются также между ярусами и крепко скрепляются. Еще через полчаса макматуба полностью объединяются в кубовидную кристаллическую сеть. Мычание плавно затихает и снова настает тишина.

Полчаса эбрайлы сидят почти неподвижно, глаза плотно закрыты, да и есть ли у них глаза? Затем сеть начинает рассыпаться, руки разъединяются.

— Порядок — это жизнь, — возобновляет вещание глашатай. — И жизнь возьмет свое. Помните, что Порядок — это сила, и лишь мы — Макматуба — обладаем ею. Закон сегодня велел каждому из нас заниматься своим маленьким делом, которое образует дело большое. Мы идем строить.

Ритуал планирования макматуба впечатлил Эдварда. Увиденное проливало свет на то, как удается клановикам возводить такие сложные конструкции без связи, толком без управления. Ну, а с мотивацией все понятно — Закон, Замысел и прочие религиозные атрибуты. Люди всё это проходили.

Крински решил пообщаться с Жёлтым, и когда эбрайлы стали расходиться, направился за ним.

— Это Цхаки, — тут же образовался рядом Грог Хахи, — он способный механик-оператор и бригадир. Но тебе следует быть с ним очень осторожным: Цхаки не жалует потерянных.

— Спасибо, Грог. Но всё же хочу тебя попросить подождать здесь. Мне нужны сведения из разных источников, не только от тебя и Ксэцуба, понимаешь?

Грог Хахи не стал спорить, только закрыл хитиновым забралом лицо.

Крински догнал Цхаки, когда тот уже начал залезать в кабину громоздкой машины, сочетающей в себе очертания бульдозера, экскаватора и огромного скорпиона.

— Цхаки-ма, позволь тебя отвлечь всего на одну минуту, — попросил Эдвард как можно почтительней.

Эбрайл зарычал и сердито защёлкал, но остановился и даже спрыгнул с подножки.

— Смелый ты потерянный, раз сунулся ко мне. Чего тебе?

— Я Эдвард Крински Хуман, георазведчик. Я видел тебя сейчас на Ритуале планирования. Мне показалось, ты понял на нём больше, чем другие. Так живо ты реагировал. Можешь рассказать, какое значение имеет Ритуал лично для тебя?

— Постой-постой… Хуман? Тот хуман, который оказался в Районе Пятьдесят один во время сноса?