— Дэмиан… — я жадно отвечаю на поцелуй и обхватываю ногами его талию, ощущая, как крепкие руки бесстыдно скользят по моему телу. Дэмиан сильно сжимает мою грудь и я всхлипываю, чувствуя невыносимую тяжесть внизу живота.

— Ангелина, — шепчет он, кусая мои губы, подбородок, шею, и наконец прикусывает ухо, горячо выдыхая: — Ты хочешь меня?

— Да! О, Боже, Дэмиан, да! — я двигаю бедрами и стону, больше всего желая сейчас ощутить его в себе.

Но он вдруг отстраняется и смотрит своим чарующим глубоким взглядом. Его брови хмурятся и руки отпускают меня так резко, что я покачиваюсь.

— Почему ты плачешь, Ангелина?

— Что? — не понимаю я и непослушной рукой провожу по лицу, убирая холодные капли воды на своих щеках. Черт возьми, я действительно плачу? Почему?

Кап, кап, кап. Ещё три ледяные капли падают на мой лоб, веко и подбородок. Снова вытираю лицо и крепко зажмуриваюсь, чувствуя странное головокружение. Поворачиваюсь в сторону, и мой мозг резко очухивается, когда прямо на мой нос приземляется большой кусок морозной влаги и скользит вниз на шею.

— Аааа! — визжу я и вскакиваю, широко открыв глаза, которые тут же натыкаются на смеющегося Джереми.

— Доброе утро, принцесса!

Мне требуется всего мгновение, чтобы понять, что это был сон, а мой брат стоит надо мной, одетый в тяжёлое пальто, сапоги и вязаную шапку. Он ухмыляется мне, как придурок, в руке у него виднеется оставшаяся часть снежка, уже через секунду летящая мне в лицо.

Ледяная слякоть стекает по моей коже и плюхается на пол.

— Джереми! Я убью тебя! — кричу и со всех ног бросаюсь за ним.

— Сначала попробуй догнать! — он пускается наутёк из моей комнаты по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки своим длинноногим шагом.

Смеясь, он вылетает через входную дверь на улицу, а я на ходу обуваюсь и накидываю на плечи зимнее пальто, чтобы ринуться вслед за ним. Джереми добегает до сугроба, поскальзывается и падает лицом вперёд. Воспользовавшись этой возможностью, я зачерпываю по пути горсть снега и прыгаю на его спину, смачно растирая снежную влагу по задней части его шеи.

— Ай! Это нечестно! — возмущается он, а я засовываю кусок снежка ему за воротник.

— А честно, по-твоему, бросаться в меня снегом в моей постели?

Довольная местью, я слезаю с него и плюхаюсь рядом на спину. Джер приподнимается, чтобы выбросить из-под своей одежды снег и отряхнуть рукава.

— Ой. Только не говори, что я испортил твой эротический сон.

Он смотрит на меня с весёлым прищуром и через секунду ложится рядом на спину, уставившись, как и я, на открытое небо, которое затягивается новыми снежными тучами. Мои щеки вспыхивают совершенно неожиданно, когда я вспоминаю недавний сон. Внизу живота всё ещё тянет, но я стараюсь прогнать наваждение и волнующие мысли о том, что я вполне могла говорить во сне… В горле пересыхает, и я откашливаюсь, пытаясь скрыть эти мысли. Белоснежный пейзаж вокруг напоминает настоящую зимнюю сказку.

— С чего ты взял, что мне снился эротический сон? — поворачиваю к нему голову, хмурясь, а он ухмыляется как чеширский кот. — И вообще, я все ещё злюсь на тебя за испорченное Рождество.

— Нет, не злишься.

Широко улыбаясь, он встаёт на ноги и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Недоверчиво прищурившись, я все же принимаю раскрытую ладонь, и он тянет меня вверх, помогая мне стряхнуть с одежды снег. Затем поворачивается и шагает обратно в дом. Убрав снег с ног, я иду за ним.

— Да, злюсь, — бурчу ему в спину, заходя следом в дверь нашего дома.

— Ладно, ты меня подловила, — он снимает свою мокрую шапку и куртку, бросая их на батарею. Избавляется от тяжёлых сапогов и в процессе говорит: — Но ты слишком угрюмая в последнее время. Думаю, тебе нужно найти парня, и эта проблема решится. Или… — его руки замирают на усеянных снежными пятнами джинсах, которые он собирается снять следом за сапогами, и глаза изумленно округляются. — О, черт. Только не говори, что тебе нравятся девушки.

Я закатываю глаза.

— Джер, ты идиот.

Он пожимает плечами и тянет джинсы вниз, по ногам.

— Может, и да, зато очень горячий идиот, — он беспардонно бросает джинсы на батарею и тянет свитер вверх через голову. — Помнишь тот случай, когда две цыпочки подрались из-за меня? — он довольно улыбается и швыряет свитер к остальной одежде, оставшись в одних трусах. — Но какое потом было примирение… Ха! Думаю, мне стоит чаще практиковать секс втроём. В каком-то отношении он даже приятней, чем обычный.