– И Костя не пойдет с жалобами к прокурору? – усомнился Ермилов, по опыту зная, что авторитеты, когда начинают наезжать на их «почти легальный» бизнес, оказываются самыми рьяными поборниками законности. Посылают везде своих адвокатов, составляют грамотные жалобы и настойчивы в борьбе за свои права.

– Вряд ли. Во-первых, мы наверняка там чего-нибудь найдем, а во-вторых, Костя меня помнит еще по тем годам, лихим и бандитским. Со мной связываться не станет. Тем более я сейчас замначальника УБОПа. Так что в плане того, как обставится, можешь не волноваться. Правда, я думал вы сами там крутые, – хохотнул Богданов. – Но гляжу, ты без старика Богданыча никуда.

– Славка, ты особо не резвись! Сейчас подъедут люди, скажут, что от меня. Делайте так, как они попросят. Лады? А с меня причитается.

– Пузырем не отделаешься, – пообещал Богданов. – А может, им сунуть в офис пару стволов для надежности?

– Ошалел?! – возмутился Олег.

– Ну ладно, ладно. Знаю я твою щепетильность! Прям уж инициативу проявить нельзя.

Вячеслав спрятал телефон в карман камуфляжного бушлата и покосился на краснолицего Смирнова. Тот хохотал больше всех. Через полчаса в борт микроавтобуса постучались и, когда отъехала в сторону дверца, Богданов увидел двоих молодых мужчин, неуловимо похожих друг на друга и в то же время с плохо запоминающимися лицами. Они переоделись в микроавтобусе в камуфляжные комбезы и куртки, натянули шлем-маски и бронежилеты и стали вовсе неотличимы от собровцев.

– У них дверь железная, – напомнил один из фээсбэшников.

– А то мы не знаем! – пожал плечами Богданов. Он уже выпрыгнул из микроавтобуса, поправляя на груди бронежилет. – «Сферы» наденьте, – попросил он фээсбэшников и мотнул головой в сторону заднего сиденья, где лежали два шлема. – Если я прав, то внутри нас может ждать теплый прием. Вы держитесь за нами, потому что безоружные. Саня ты давай с «ублюдком» [4] на первый план. Если не заладится, Димон, будь наготове с болгаркой. У них охрана наверняка солидная.

Прохожие оглядывались и шарахались от группы вооруженных спецназовцев в камуфляже. Справа от двери Богданов нажал кнопку переговорного устройства, понимая, что охрана видит их на экране монитора.

– К кому? – спокойно спросил охранник, словно и не видел спецназовцев. А он их и в самом деле не видел – фээсбэшники отключили им камеры на несколько минут, но Богданову не сочли нужным сказать.

– Я от Кости, – пробасил Слава. – Открывай ворота!

Он и сам не ожидал, что откроют без уточнений и верительных грамот. Да и охрана особого сопротивления не оказывала, видно, осознали серьезность намерений собровцев.

Богданов без энтузиазма препирался с замдиректора агентства, изображая туповатого, но настойчивого убоповца, впрочем, он таким и был, за исключением тупости. Замдиректора совал ему брошюру статей уголовного кодекса, а Вячеслав в ответ твердил:

– Поступил сигнал, мы обязаны проверить. Уважаемый, не тычьте мне в нос свои книжонки.

– А, ну да, вы и читать не умеете.

– Конечно, – доброжелательно согласился Богданов. – Но 319-ю [5] я вам уже припаять могу. Чего вы так волнуетесь? Проверим документики у присутствующих, осмотрим помещение на предмет нахождения здесь незарегистрированных стволов и уйдем тихо-мирно.

– Вы свои документы лучше покажите, – потребовал замдиректора и долго изучал удостоверение Вячеслава. Богданов единственный, кто не надел маску.

Плотников правильно рассчитал. Если руководство агентства решит проверить оперативника и собровцев, то убедятся, что это реальные сотрудники МВД. Кто бы ни нанимал Фотографа, пускай и мысли не допускает о причастности к обыску ФСБ. Нельзя чтобы догадались о слуховом контроле их офиса.

Смирнов, чуть сдвинув шлем-маску со рта, невозмутимо записывал паспортные данные сотрудников, оказавшихся в этот момент в офисе. Бойцы разошлись по кабинетам. Работники агентства пытались следить за ними, опасаясь, что собровцы могут подбросить им что-нибудь нелегальное, и бойцам приходилось идти на ухищрения, чтобы задержать их то в коридоре, то в соседнем кабинете расспросами о том, где находится рабочее место каждого конкретного сотрудника, чтобы дать возможность фээсбэшникам хоть ненадолго уединятся в служебных помещениях.

Когда Смирнов взял в руки паспорт Фотографа, один из двух фээсбэшников, узнав объект разработки, переместился за спину Смирнова, заглянул через плечо в документы и прочел: «Старков Сергей Георгиевич».

Смирнов заметил его заинтересованность и задал вопрос Старкову, как договаривались с фээсбэшником еще в микроавтобусе:

– Сергей Георгиевич, а где ваше рабочее место?

Старков указал на стол, скрытый за кадкой с деревом, напоминающим березу. Обыск продолжался, и Богданов постарался увести сотрудников в другие помещения, оставив фээсбэшника наедине со столом Старкова, с фотоаппаратом, лежащим на столешнице, и компьютером.

Ему хватило десяти минут, и фотографии Ермилова и Меркуловой бесследно исчезли из фотоаппарата, а в компьютер Старков их и вовсе еще не успел переписать. Но зато память компьютера пополнила небольшая программка, копирующая все данные с жесткого диска и отправляющая их на заданный программой электронный адрес.

В офисе детективного агентства нашли незарегистрированный пистолет ТТ. Богданов возликовал:

– Ствол изымаем! Чей он, как я понимаю, сознаваться вы не намерены? – Пистолет нашли между кадкой с березой и батареей центрального отопления. Кто-то успел сбросить туда ТТ, когда в агентство ворвались спецназовцы. Ближайшим был стол Старкова. Богданов мысленно потирал руки. – На стволе пальчики. Откатаем всех, установим хозяина.