Мэрия расположена в центре города, но мне никогда не приходилось там бывать. До сегодняшнего дня. Немногословный водитель проводит меня на второй этаж, заводит в приемный зал. Молодая красивая секретарша с модным маникюром дарит нам безразличный взгляд.

— Сообщи шефу, что я привез девушку, — сухо говорит ей водитель и покидает помещение.

Я оглядываюсь вокруг. Замечаю позади нескольких людей, сидящих под стеной в креслах и терпеливо ожидающих своей очереди. Женщина, которая находится ближе к кабинету, недовольно поглядывает, когда секретарша вне очереди проводит меня к директору.

Просторный кабинет заливает солнечный свет из широкого, почти во всю стену, окна. В углу всей своей массивностью разложился белый кожаный диван. Смятые декоративные подушки свидетельствуют, что отдыхают на нем довольно часто. Сам хозяин этого помещения расположился по центру, за лакированным дубовым столом, заложенным разными бумагами, папками и другой канцелярией.

Я медленно шагаю по мягкому зеленому коврику. Александр Петрович сидит с папкой в руках и внимательно изучает документацию.

— Садись, — по деловому бросает мне, даже не подняв глаз.

Я усаживаюсь в мягкое кресло напротив него и спокойно опираюсь на спинку. Мужчина продолжает свои дела, делая вид, будто меня не существует. Пытается показать, кто здесь главный. Я внимательно наблюдаю за его действиями, как он резко переворачивает страницы, хмурится при прочтении определенных мест и замечаю, как сильно Давид похож на него.

— Итак, — закрывает папку и преподносит на меня тяжелый взгляд зеленых глаз. — Что у тебя с моим сыном?

— Ничего, — растерянно отвечаю, захвачена неожиданно резким вопросом.

— Не лги мне, — возвышает он голос. — Ты вчера была с ним и после вашей встречи он был слишком возбужден и агрессивен. Что ты ему наговорила?

— Ничего, — повторяю. От его напора сжимаюсь в клубок, не понимаю его претензий. — Почему вы решили, что я к этому причастна?

— Каждый раз после вашего общения он ведет себя по другому. Ты влияешь на него. Ты что-нибудь ему пообещала?

— Нет. Мы просто поговорили, ничего особенного, — о поцелуе я предпочитаю молчать. — Мы вообще не виделись несколько месяцев.

Мужчина изучающе смотрит на меня, задумчиво сморщивает лоб. Наверняка решает, верить ли мне.

— Понимаешь, — начинает мягко, снисходительно. — Давид чуть-чуть не стабилен, с самого детства у меня с ним проблемы. Иногда к нему приходят мысли, что с его жизнью что-то не так. Что я держу его под контролем.

Он перестает на меня давить и говорит достаточно спокойно. То, как он думает о сыне смущает, он будто не воспринимает его всерьез.

— А разве это не так? — хмурюсь, вспомнив слова Давида.

— Я строю ему хорошее будущее, — самоуверенно выговаривает Александр Петрович. — Он должен благодарить небеса, что родился в семье, где есть такие возможности. Чего ему еще нужно?

Он действительно не понимает своего сына и думает, что тот просто не ценит все старания. Его мнение самое важное и другого просто не может быть.

— Может немного свободы, — решаюсь высказать свою позицию.

И сразу натыкаюсь на негатив. Он грозно сверлит меня глазами. Опирается на стол руками и клонится вперед, нависая надо мной грозной скалой.

— Слушай меня, девочка, — рычит, пытается испугать. — Такие как ты сбиваете его с правильного пути. Не знаю почему, но он заинтересовался тобой. И мне это не нравится. Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше и никогда с ним не встречалась.

— А мне кажется он взрослый мальчик и сам может выбирать с кем общаться, — к своему удивлению страха больше не чувствую и говорю достаточно уверенно.

Смотрю ему в глаза, подняв высоко подбородок.

— Ты не играй со мной, — яростно шипит, понимая, что я не под его контролем. — Я с тобой не шучу. Если у тебя есть ум, то послушаешь моего совета.

— Разве это был совет? — саркастически произношу.

— Поверь мне, пока да. А дальше все зависит от тебя.

Чувствую в его словах угрозу. Думаю, на какие поступки этот мужчина может быть способен. Проверять не хочется. С одной стороны этот разговор бессмыслен, ведь с Давидом в будущем не собиралась общаться. С другой стороны, где-то глубоко в душе чувствую зарождение бунта. Но как он смеет мне указывать? Он мне никто и слушаться его не обязана. Хочется на зло, этому самоуверенному богачу, встретиться с его сыном и мило пообщаться.