Слова вылетают словно не из моего рта. Раздавлена разговором с его отцом. Нежелание Давида что-то менять до топтало меня до конца.

— Ты хочешь меня бросить? — парень недоверчиво смотрит на меня.

Затем приходят в себя, быстро сокращает между нами расстояние. Не успеваю и моргнуть, как оказываюсь снова в его объятиях. Как трудно расходиться, когда тебя не хотят отпускать.

— Мы не можем разойтись, — шепчет в губы и целует почти после каждого слова. — Нам же хорошо вместе. Я люблю тебя. Ты моя надежда на счастливую жизнь.

Он углубляет поцелуй. Крепко прижимает к себе, тяжелое дыхание вырывается из его горла. Я еле сдерживаюсь, но не отвечаю на ласки. Стою неподвижно, пока он сам не замечает, что что-то не так. Страх вселяется в его глаза. Значит, понимает мои серьезные намерения.

— Извини Давид, но с твоим отцом и его окружением я воевать не могу, — выдавливаю из себя. — Возможно, это и к лучшему. Вернешься к своей спокойной и беззаботной жизни. Но без меня.

Последние слова даются с трудом. Назад возврата нет.

— Ты не можешь меня покинуть, — не своим голосом говорит Давид. Его тело напряжено как струна, пальцы до боли сжимают талию.

— Я уже это сделала, — решительно выдыхаю.

Освобождаюсь от объятий и быстро покидаю квартиру. Лишь бы не догонял, иначе не выдержу и передумаю.

И он не догоняет.

Возвращаюсь домой с решительным планом действий. Иду в свою комнату и начинаю собирать вещи. Мама смущена моим поведением, заходит в комнату и застает меня у почти полного чемодана.

— Куда это ты собралась?

— Помнишь Василий приглашал к ним жить? Вот я и отважилась, — еле сдерживая слезы, отвечаю.

Отворачиваюсь от нее, не хочу, чтобы видела мое запухшее лицо. Руки трясутся и вещи летят в чемоданы не сложенные.

— Это было год назад, — удивляется она.

— Тогда я училась, а сейчас меня ничего здесь не держит.

На последнем слове срываюсь в рыдании и сажусь на кровать. Так тяжело не было даже после разрыва с Димой. Давид сильно отпечатался в моей душе и стереть с нее будет его невозможно. Он там останется на всю жизнь.

Мама легонько касается моего плеча, садится рядом. Я рыдаю закрыв лицо руками и не могу остановиться.

— Езжай, доченька, — ее голос нежный и заботливый. — Там морской воздух. Развеешься. Со временем на душе станет легче. Жизнь должна продолжаться.

Я поднимаю на нее заплаканные глаза, вытираю нос.

— Я порвала с Давидом, — всхлипываю.

— Я поняла, — отвечает.

Бросаюсь ей в объятия и снова рыдаю. Моя мама всегда все понимает и никогда не задает лишних вопросов.

Осеннее море холодное и неспокойное. Горизонт пылает багровым пламенем, разбрасывая красные блески по взволнованным волнам. Но самого солнца не видно. Обильные облака окутали небо, обещая на будущее дождь. Теплый песок, нагретый за целый день, щекочет стопы, залезает в босоножки.

Я вдыхаю полную грудь свежего соленого воздуха, наслаждаясь вечерней прогулкой. Впереди бегает неугомонная шестилетняя Маша, дочь моего двоюродного брата Василия. Месяц назад я появилась на пороге его дома, убегая от боли разлуки. Василий с женой радостно приняли меня и помогли устроиться на работу. Теперь я учу их дочь в школе, а после уроков мы часто гуляем по пустому пляжу.

— Тетя Надя, смотрите какую я красивую ракушку нашла! — Маша подбегает ко мне с протянутой рукой и показывает находку.

— Будет пополнение в твоей коллекции, — хвалю ее.

Девочка радостно улыбается и поправляет непослушные темные кудряшки, которыми колышет ветер. Она встряхивает остатки песка из ракушки и прячет ее в большой карман платья сливового цвета.

— Пойду еще поищу, — с азартом в глазах подпрыгивает она и бежит прочь, оставляя после себя крошечные следы ножек на песке.

— Но не долго! — кричу ей в след. — Нужно возвращаться домой. Мама будет волноваться.

Но она не реагирует, занята новыми поисками. Снова смотрю на море. Своим монотонным шумом оно приносит покой и умиротворение в душе. Месяц без Давида дался довольно тяжело. И прогулки по пляжу хоть чуть-чуть меня отвлекают. Не редко чешутся руки взяться за камеру, снять всю эту красоту. Но отвергаю такое желание. После расставания я ее вообще не трогаю, достаточно сильно напоминает о Давиде. Даже хотела отправить ему по почте, но адреса не знаю.