Соня со всем вниманием прослушала отчаянную речь, покачала головой и снова поволокла Женьку по склонам. Овраги казались Женьке бесконечными, цель перемещения — неясной, а Соня вызывала у Варвара единственное желание — привязать настырную девчонку к ближайшему кусту и мчаться вперед, по возможности не оглядываясь. Наконец, Соня притормозила возле густого разросшегося куста и победно обернулась на совершенно обалдевшего попутчика.

«Что, Соня? — пробормотал он, предвкушая долгожданный отдых, — привал?»

Соня помотала головой и приподняла тяжелые ветки. Там, под этими ветками безмятежно спал неугомонный Тихон, совершенно не реагируя на оказанное ему особое внимание. Соня метнулась к Женьке и приложила к его приоткрывшемуся рту тощую грязную ладошку, призывая к молчанию. Женька послушно кивнул и рухнул рядом, тут же проваливаясь в глубокий сон.

«Соня не совсем обычная барышня, — рассказывал Тихон Женьке на следующее утро, немало порадовавшись его внезапному появлению, — она, если можно так сказать, продукт очередных безумных опытов. Когда одержимая Настя поддалась уговорам господина Свиридова и встала под его знамена, ученый доверительно поведал ей о своей новой разработке, над которой, якобы, работал несколько лет. Настя, будучи слишком впечатлительной натурой, свято верила всему, что изрекал гений. Она даже согласилась достать для него первоисточник всего сущего и научного, то есть меня. Однако, к счастью, она вовремя сообразила, что за благородными порывами объединить научные усилия господин Свиридов скрывает обычную зависть и желание избавиться от конкурента. Вместо этого, она сложила на алтарь науки своего единственного ребенка, позволив Свиридову провести пробный эксперимент с моим препаратом. Негодяй не учел особенностей девочки и вместо послушной куклы получил весьма своенравную особу с рядом способностей. Сонина заторможенность и отсутствие вербальных навыков это единственное, чего добился Свиридов от своих опытов. Однако он не желал мириться с неудачами и продолжил исследования. В какой-то момент он успешно совместил Сонины способности и подчинение ее заторможенного сознания чужой воле. Кто увидит в слабенькой девчушке угрозу? Никто. Негодяй никак не мог придумать, как использовать навыки в корыстных целях, пока Анастасия Алексеевна не проявила чудеса милосердия и не приютила у себя двух оборванцев. Тут-то Сонины способности и пригодились. Правда господин Свиридов уже не мог оценить результаты своих трудов. Но у него оставались его продолжатели. Соня могла бы удерживать двух идиотов до того благоприятного времени, пока один из них не понадобится для чего-то более важного и значимого, чем обычное сотрудничество. Однако мое неискоренимое обаяние не позволило милой девчушке скатиться в бездну совершенного зла, и она, отчаянно делая вид, что выполняет особое задания, попросту валяла дурака, играя со всеми одновременно. Ее отец до последнего надеялся на ее помощь, видя в ней силу. Но он просчитался, разумеется. Соня никогда не любила его.»

«Отец? — искренно изумился Женька, — Свиридов был ее отцом?»

«Нет, разумеется, — весело засмеялся Тихон, — не Свиридов. Ее отец господин Бражников, тот самый бизнесмен и человек, который все может и умеет. К слову, ты когда-нибудь думал о том, что правильный и рассудительный Мартын так легко относился к Сониным перемещениям и исчезновениям? Нет? Ну, тут все просто. Хитрец Мартын был в курсе всей этой затеи с установками и экспериментами. Так же он знал и о существовании Сони.»

«Был? Почему, был? Что с ним произошло, а, Тихон? И откуда ты знаешь про Соню и Настю? Кто рассказал тебе?»

Тихон весело рассмеялся и бодро поднялся на ноги, приготовившись к новому дню и оставляя бесконечные Женькины вопросы без внимания.

«Пойдем, Женька. Зло приостановлено. Я больше не собираюсь повторять собственные ошибки, какими бы они не были. Возможно, теперь нам с тобой все же удастся добраться до южных гор. А что касается Мартына и его коллег, думаю, их не до конца законная деятельность еще себя проявит. Во всяком случае, я очень на это надеюсь!»

Глава 43.

По обеим сторонам неширокой асфальтированной трассы тянулось бескрайнее поле, кое-где поросшее редкими чахлыми кустиками. Когда-то эта пустынная дорога привела бы нас с моим верным спутником в гостеприимные Астраханские степи, украшенные нечастыми поселениями. В нынешней реальности степи названия не имели, как не имело цели и наше бесконечное путешествие. Изрядно наследив в важном городе 22, я был вынужден сократить до минимума свое пребывание там, и поэтому уже третьи сутки бездумно шлепал по раскрошившемуся асфальту в компании своего неизменного приятеля. Время от времени мимо нас проползали указатели, оповещающие, что где-то рядом прячутся невнятные деревушки, имеющие пятизначное обозначение. В мои планы не входило останавливаться ни в одной их них, поскольку я ставил задачу оказаться как можно дальше от лебедей, господина Бражникова и его околонаучных преступных опытов, ставших основной причиной наших утомительных прогулок. Когда мы добрались до очередного указателя, информирующего, что до 5463 поселения остается пять километров, Женька умоляюще поглядел в мою сторону и предложил приобщиться к цивилизации.

«Я с ног валюсь, Тихон,» — неразборчиво пробормотал он, и, подтверждая собственные слова, тяжело опустился на землю, приваливаясь к указателю.

Трое суток непрерывной ходьбы кого угодно свалят, мелькнула запоздалая мысль, и я с готовностью согласился навестить 5463.

Цивилизация, к которой мы так настойчиво стремились, в поселении отсутствовала, поскольку сразу же от порога нас встретили изрытые ухабы и пара-тройка низеньких домиков с резными потемневшими ставнями. Побродив по окрестностям и не найдя ничего, что хоть как-то бы напомнило нам о гостинице или каком-нибудь постоялом дворе, Женька несмело предложил напроситься на ночлег к местным жителям. Мне отчаянно не хотелось обнаруживать свое пребывание, и когда вместо гостиницы, неугомонный Женька отыскал нам невнятную заброшку, я с радостью принял его выбор. Когда-то строение выполняло роль не то магазина, не то школы, судя по его внушительным размерам, но нынче это было просто обветшавшие стены, с кое-где обвалившейся штукатуркой и полное отсутствие пола. Стараниями все того же Варвара очень скоро полуразрушенный сарай приобрел весьма обитаемый вид. Женька натаскал откуда-то досок, обрывков пленки и обломков кирпичей и соорудил из всего этого некое подобие лежанки.

«Прошу, Тихон! — торжественно провозгласил он, приглашая меня испытать спальное место, — пользуйся, это все, что мне удалось придумать»

На самом деле, получилось у него довольно неплохо, и при определенных обстоятельствах мы могли бы остаться в этих катакомбах подольше. Тем более, что поселение явно демонстрировало все признаки очередной заброшки. За все то время, пока мы с Женькой изучали местные достопримечательности, нам на глаза не попалось никого, кто мог бы быть принят нами за местного жителя. И вообще никого не попалось.

«Кто ж будет жить в такой глуши? — справедливо озвучил Женька, растягиваясь на не струганых досках, — сюда даже дороги не ведут!»

В чем-то бродяга был прав. Глушь здесь была сказочная, и привыкнув к этой мысли, я постепенно погрузился в сон. Половину ночи я бродил по живописным склонам южных гор и радовался наконец-то достигнутой цели, а во второй половине ночи в мои чудесные сны ворвались грубые звуки не то драки, не то разборок. С трудом разлепив веки, я напряженно прислушался к невнятному гулу, в котором отчетливо различил некоторые слова, а еще через минуту понял, что заброшенное поселение 5463 таковым не является.