«Пошли отсюда, Варвар, — предложил я, поднимаясь на ноги, — мы выполнили основную задачу, переночевали, а теперь пора двигаться дальше.»

Я старался, чтобы мой голос звучал равнодушно, однако проницательный приятель все же расслышал в моей интонации тревожное беспокойство.

«Как скажешь, Прохор, — со вздохом проговорил он, — я бы остался здесь подольше, хотя бы из-за полного отсутствия людей. Мне, знаешь ли, вполне по душе подобное одиночество»

Странный поселок настораживал своей необычностью, и я, не реагируя на философские размышления приятеля, двинулся к воротам, приветливо поскрипывающим тяжелыми створами. Я потратил довольно много сил и времени, пытаясь приблизиться к цели, однако пыльная дорога под моими ногами странным образом вытягивалась в струну, не подпуская к воротам ближе, чем на десяток метров.

«Что происходит, Прохор? — в замешательстве пробормотал Варвар, — я вижу эти чертовы ворота, так же отчетливо, как и тебя, однако сколько бы я ни шел, они продолжают сохранять все ту же дистанцию. Что за фокусы?»

Мой наблюдательный попутчик озвучил ценные факты, но к такому же выводу я пришел и сам, замаявшись шлепать по пыльной грунтовке. Возможно сказывалось переутомление или недосып, а может мы попали под влияние неведомых злых существ, однако каждая из озвученных причин ни на сантиметр не приближала нас к заветной цели.

«Придется поискать другой выход, — усмехнулся я, — если, разумеется, ты не знаешь какого-нибудь секретного заклинания, Варвар, способного выпустить нас отсюда.»

В моем голосе явно слышалась насмешка, однако рассудительный приятель очень серьезно помотал головой.

«Я не знаю никаких заклинаний, Прохор, — покаянно поделился он новой информацией, — но ты прав, нужно поискать другой выход»

Мы двинулись обратно и очень скоро оказались на широкой площади, оформленной как городской парк. Повсюду стояли резные садовые скамейки, а между ними яркими пятнами красовались клумбы, усаженные живыми цветами. Вся открывшаяся картина наводила на мысли о тщательном уходе и неустанной заботе о поддержании подобной красоты.

«Ого! — восхитился наивный Варвар, — видимо тут все же есть кто-нибудь, кто приглядывает за порядком, как думаешь, Прохор? Все выглядит ухоженным.»

Я согласно кивнул и тут же натолкнулся взглядом на весьма привлекательные прилавки, расставленные поодаль и до самых краев наполненные разнообразной снедью. Такое зрелище давно стало недоступным для простых обывателей. Продукты, заботливо разложенные по накрытым белыми скатертями столам, канули в прошлое лет сорок тому назад, сменившись тоскливыми концентратами. Жители больших городов и маленьких поселений теперь довольствовались химическими порошками, которые разводились обычной водой. Я с изумлением выдохнул и собрался уже провести Варвару ознакомительную экскурсию, от восторга забывая о привычной осторожности. Однако мой вечно голодный приятель уже жадно рассматривал яства и только вздыхал, то и дело взмахивая руками.

«Ты только посмотри, Прохор! — восторженно бормотал он, указывая мне на аппетитные куски курицы, выложенные румяной горкой на широком фаянсовом блюде, — курица! Кто бы мог подумать, что я вообще когда-нибудь ее увижу. А вот, гляди, пирожки с картошкой или мясом! Прохор, я не отказался бы ни от тех, ни от других! А вот знаменитый коллекционный коньяк, ну надо же! Сейчас в мире не осталось ни капли алкоголя, а вместо него люди жрут какую-то химическую отраву. Прохор!..»

Воскликнул Варвар и резко осекся, натолкнувшись взглядом на мое окаменевшее лицо. Экскурсия временно откладывалась, поскольку тридцатилетний Варвар и без моих пояснений разбирался в вопросах гастрономии.

«Откуда тебе известны эти подробности? — пробормотал я, и снова непрошенная отчаянная мысль заворочалась в голове, — все эти продукты исчезли из употребления сорок лет назад. Тогда было издано постановление исключить из употребления разного рода натуральные продукты питания. Это объяснялось заботой об окружающей среде и сохранения биобаланса. Или тому подобной мути. Словом, уже через пять лет после постановления, прилавки наводнили этой химической гадостью, которую мы называем едой. Это исторические факты, Варвар. Об этом знают все. И никто не знает настоящие названия натуральных блюд. Никто, кроме тебя. И это очень странно.»

Мой восторженный приятель разом осунулся, побледнел и замотал головой.

«Я и не знал этих названий, — бормотал он, оглядываясь по сторонам, — я просто предположил. Я где-то слышал о них, не помню, где, Прохор! Я говорю серьезно… не обращай внимания.»

Я не видел большого состава преступления в том, что мой приятель увлекался историей, или владел какой-нибудь секретной информацией. Одно время, правда, считалось незаконным вести пропаганду натуральных продуктов, и нарушителям выписывались административные штрафы. Но это не было поводом к пожизненному заключению или прилюдной казни. И мне было непонятно смятение Варвара. Я разумеется пообещал не выдавать его, взяв с него обещание не прикасаться к предложенным харчам.

«Никто не знает, откуда взялись тут эти штуки, Варвар, — миролюбиво проговорил я, — не будем рисковать»

Видимо Варвар по-своему расценил мою реакцию на его столь откровенные восторги, и теперь настороженно поглядывал на меня, боясь каких-нибудь репрессий с моей стороны. Я же видел в его словах только еще одно подтверждение всех неясных сомнений и робких предположений, так навязчиво теснившихся в моей голове. Я сам боялся поверить в свою же теорию и суеверно обходил ее стороной даже в мыслях.