Мои бесцельные блуждания вывели меня на окраину леса, и я снова оказался на границе с городом. В этот раз обычно пустынный город таковым не был. На улицах то здесь, то там толпились встревоженные граждане, непрерывно переговаривающиеся между собой. Их монотонные беседы сливались в один непрерывный гул, в котором слышалась откровенная тревога. В первую минуту я подумал, что жадные до впечатлений нордсвиллцы собрались, чтобы учинить расправу над колдуном, то есть мной. Но, как выяснилось в дальнейшем, моя скромная персона не имела никакого отношения к намечающимся мероприятиям. Полянка, откуда я наблюдал развернувшуюся картину, имела небольшое ландшафтное преимущество, поскольку находилась на возвышении. Оттуда было хорошо видно, как горожане, обсудив насущное, внезапно зашевелились и образовали одну тесную кучу, ощетинившуюся разного вида оружием, преимущественно вилами и лопатами. Вскоре мне стали понятны стратегические маневры граждан. С северной стороны леса прямо на город текло серое море, неумолимое и огромное. В наступающих сумерках серые стаи, слившиеся в единый поток, казались огромным животным, разумным, жестоким и опасным. Жители растерянно замерли, ожидая неизбежного, и мне внезапно стало жалко этих недотеп. При всей их недалекости, туповатости и примитивности, нордсвиллцы были обычными людьми, откровенно пасующими перед надвигающейся бедой. Мне ничего не угрожало, я мог свободно покинуть территорию обреченного города, серым стаям я был неинтересен. Однако я не мог просто стоять и наблюдать, как мохнатое чудище душит в неласковых объятиях несчастных обывателей. Правда и остановить это течение я тоже не мог. Во всяком случае, я был убежден, что сложу буйную голову вместе с остальными, если просто сделаю попытку снова вмешаться в ход истории. Я спустился со склона и медленно двинулся навстречу потоку. «Что я теряю? — малодушно думал я, вглядываясь в колышущуюся массу, — моя жизнь надоела мне до чертей, а так, я может сумею разорвать пару-тройку хищников и умру героем»

Эта мысль настолько ободрила меня, что я расправил плечи, ускорил шаг и уже через несколько минут мог отчетливо различить некоторые черты серых угрюмых морд. В этом непрерывном движении угадывалось размеренное, продуманное действие, оно завораживало своей слаженностью и на какое-то мгновение я отчетливо различил в широколобых оскаленных рожах людские черты. Возможно, тут сыграло роль мое не в меру разыгравшееся воображение. Женька наверняка посмеялся бы над моими попытками воссоздать мыслеобразы, и обозвал бы меня романтическим прагматиком. Мысль о Женьке обожгла мое сознание. Выходит, я больше не увижу его вечно настороженную рожицу и не услышу его мудрых наставлений и предостережений? Выходит, что так, подумал я, теперь уже отчетливо различая в темноте густую шерсть и слыша редкие взрыкивания. Серая стая замерла, остановившись в нескольких метрах от меня, и уставилась на внезапно возникшее на пути препятствие тысячей ярких желтых глаз. И вновь в мохнатых мордах мелькнули заострившиеся угловатые черты представителей высшей расы.

«Женька был прав, — с усмешкой подумал я, — я слишком прагматик, чтобы верить в чудеса. Чудес не бывает, я утверждаю это, как ученый, врач и с недавнего времени почетный Лекарь города Нордсвилла»

Последняя мысль вызвала во мне смешанные эмоции, а в крови снова пробежали знакомые обжигающие искры. Я поднял вверх обе руки и, повинуясь внутреннему голосу, грозно рявкнул, обращаясь к серой массе:

«Пошли прочь!»

Масса, замершая в неподвижности, резко колыхнулась, заворчала, но призыву не вняла. Я не мог сказать даже приблизительно, сколько диких серых хищников сейчас стояло передо мной. Пожалуй, всех их для одного меня будет многовато, мелькнула мысль и тут же сменилась другой. Я, играя в гляделки с серой стаей, давно не слышал за спиной беспокойных переговоров, доносившихся до меня во время моего недолгого пути с полянки. Быстро обернувшись, я с нескрываемым изумлением и беспокойством обнаружил совершенную пустоту. Там, где несколько минут назад толпились жители, вооруженные вилами, лопатами, собственной решимостью, сейчас не было никого. Воспользовавшись краткой заминкой, решительная толпа сбежала, лишив меня даже призрачной поддержки. Возможно, храбрые вояки рванули к побережью, возможно пересекли экватор, а возможно скрылись за крепкими стенами местного кладбища, считающегося у местных обителью колдуна. Времени на предположения у меня оставалось мало, стая ждала моих решений, а может, просто раздумывала, стоит ли связываться с тощим одиночкой?

«Пошли прочь! — на всякий случай повторил я, ни на что уже не надеясь. К моему несказанному удивлению, море колыхнулось и попятилось назад, двигаясь так же слаженно, степенно и с достоинством. Я было подумал, что научился управлять коллективным разумом, но это были мои преждевременные выводы. Стая готовилась к нападению, расчищая место для маневра. Вожак, стоящий ко мне ближе всех, гневно рыкнул и, прижавшись к земле, плавно взмыл вверх, целясь сильными лапами в мои плечи.

«Эх, Женька», — мелькнула последняя разумная мысль, и в моей крови всколыхнулось пламя поглощающей ненависти и силы. Я перехватил тяжелую тушу и, изо всех сил вцепившись в плотную шкуру, рванул ее в разные стороны. Я никогда не отличался могучим сложением, а сильным был в рамках разумного, однако мне удалось лишить серое чудовище способности к дальнейшим действиям. Разорванный волк глухо взвизгнул и рухнул к моим ногам мертвым. Я и сам не ожидал таких потрясающих результатов и некоторое время тупо пялился на поверженного врага. Это была маленькая победа, не дающая мне ровным счетом никаких гарантий, однако и она порадовала меня, влив в мои вены новую порцию силы и отваги. Я решил драть волков так долго, насколько хватит моих сил, а потом тупо сдаться на съедение большинству.

«Лучше попробовать и сдохнуть, чем сидеть сложа руки и сдохнуть все равно», — снова прозвучал в голове знакомый голос. Женькины цитаты заряжали меня небывалой энергией и давали заряд бодрости покруче самых крутых препаратов. Я выхватил из толпы еще одну особь и без затей расправился и с ним тоже, отшвырнув бесчувственную тушку в сторону. С каждой новой победой во мне росла уверенность, что все еще обойдется, что я сильный и смелый, а значит разорву всех на части!

Моя уверенность недолго продержала меня в сильных руках. Как оказалось, примерять роль супергероя мне было еще рановато, поскольку от приложенных усилий в голове мутилось, а руки предательски дрожали, не желая справляться с поставленными целями.

«Посторонись, браток!» — неожиданно раздался рядом со мной чей-то голос. Голос принадлежал рослому сильному мужику, выхватившему из визжащей и рычащей своры очередного зверя. Я на мгновение подумал, что нордсвиллцы набрались храбрости и вернулись, решив составить мне компанию, однако присмотревшись, я понял, что круто ошибся. Мужик, стоящий рядом со мной, был плохо подготовлен к битве, поскольку не имел оружия, а также одежды. Его шкура была покрыта длинными полосами свежих ссадин и порезов, а рожа была неестественно вытянута. Подивившись странному соратнику, я все же приободрился, почувствовав поддержку и с новыми силами принялся терзать обнаглевших волков. Те нападали со всех сторон, обходя со спины, и получалось, что мы с мужиком сейчас находились в самом центре бушующего и рычащего серого океана. Вскоре я выхватил краем глаза еще одну фигуру, не слишком вписывающуюся в общую картину. Справа от меня ниоткуда появился еще один воин, такой же безоружный и голый. «Откуда они взялись?» — промелькнула очевидная мысль, и внезапно я заметил следующего представителя высшего разума, за ним еще одного. Их становилось все больше, а серое море мелело, превращаясь в несмелые потоки, и вскоре не осталось никого, кто еще несколько часов назад пытался загрызть мирных, но туповатых нордсвиллцев. Меня окружали окровавленные, исчерченные глубокими порезами и царапинами запыхавшиеся представители сильной половины человечества. Все они были весьма легко одеты и вызывали у меня много вопросов.

«Славно потрудились!» — прогудел один из них, оглядывая поле битвы. Я был склонен согласиться с ним, решив подсчитать поверженных врагов. Все вокруг было усыпано клочками серой шерсти, обрывками чего-то непонятного, но ни одной разорванной туши не было видно.

«Где же трофеи? — переводя дыхание пробормотал я, опираясь руками в колени, — мы разорвали целую стаю, где же она?»

Мои соратники молча оглядывали полученные увечья, и до меня постепенно стал доходить истинный смысл завершившегося сражения. Все, кто сейчас окружал меня, и есть стая. То есть, она была стаей, до того момента, пока я не разорвал первого обращенного. Вот почему их популяция росла как на дрожжах. Вот почему никто не мог отыскать растерзанных и погибших. Они обращались в тварей и увеличивали популяцию. Что-то подобное происходит и в моем мире, только вместо волков, мир душат уродливые чудовища. Этим так же объясняется фривольный вид моих однополчан. Тому, что сейчас происходило на моих глазах, я не мог отыскать рационального объяснения, а ведь я все-таки был ученый. Обращенные некоторое время толпились рядом, с удивлением оглядывая свои изменившиеся тела, после чего медленно побрели прочь, оставляя меня в одиночестве. Их поведение не было похоже на поведение победителей, в их размеренных движениях все еще чувствовалось присутствие серых, но я был убежден, что спустя определенное количество времени каждый из обращенных будет привычно гонять женушку, требуя на завтрак запеченную баранину. Я проводил глазами удаляющихся особей, мой бушующий в крови адреналин утих, уступив место странной апатии. Я спас Нордсвилл, появилась в голове интересная мысль, а значит, могу считаться героем. Негромко усмехнувшись, я тоже решил покинуть поле сражения. От усталости я едва передвигал ноги, а перед моими глазами мелькали размытые очертания только что закончившейся битвы. Наконец, мой организм не выдержал нагрузок, я остановился и, прислонившись к какой-то опоре, закрыл глаза.

«Ты справился, мой мальчик, — прозвучал надо мной скрипучий голос, — возвращайся в свой мир и не держи зла на нордсвиллцев. Уж такие они, пустоголовые и необразованные. Не они являются решающим фактором в этой истории. Впрочем, они сыграли свою роль и сыграли неплохо. Прощай, Тихон, дальше ты сам.»

«Но ведь на серые стаи устраивалось столько облав, — пробормотал я, не открывая глаз, — ведь не все же волки уходили целыми и здоровыми. Почему же они продолжали оставаться дикими тварями?»